Ядерная физика в действии

Из спектакля зрители многое узнают о расщеплении атома, теории неопределенности немецкого физика Гейзенберга и теории приблизительности датчанина Нильса Бора, но останутся в полном неведении, почему с таким интересом в течение трех часов слушали пьесу, где герои-физики ведут сложный профессиональный разговор и нет даже намека на любовную интригу.

Пьеса известного английского писателя Майкла Фрейна рассказывает о реальной встрече осенью 1941 года в оккупированном немцами Копенгагене двух великих физиков-ядерщиков Нильса Бора и его ученика Вернера Гейзенберга, официально работавшего на Третий рейх. Зачем Гейзенберг, преодолевая немыслимые препятствия, приезжал к своему учителю? Это остается загадкой и сегодня, когда, как говорит Бор в самом начале спектакля своей жене Маргрет, «нас троих уже давно нет на свете». Эти трое пытаются реконструировать ту давнюю встречу и осмыслить ее, но уже исходя из нынешнего знания. Тогда, в 41-м, порядочнейший Бор едва не выгнал любимого ученика, испугавшись, что тот вооружит Гитлера ядерной бомбой. Потом сам он окажется в Америке и будет иметь непосредственное отношение к тем бомбам, что упали на Хиросиму и Нагасаки, а проклятый многими Гейзенберг так и не одарит фашистов страшным оружием, саботируя свою работу под видом незнания, как выяснилось впоследствии, липового. Все он прекрасно знал — но еще лучше знал последствия соединения любимой науки и политики. Дело, однако, не просто в реабилитации Гейзенберга, но в еще одной попытке решить извечный вопрос: что в конечном счете важнее — достижения человеческой мысли или мораль? Вопрос более чем актуальный именно сегодня.

Но не только «Копенгаген» Фрейна, завоевавший мировые подмостки и получивший самые престижные драматургические премии по обе стороны океана, — пьеса загадок, спектакль по ней, поставленный режиссером Миндаугасом Карбаускисом, тоже полон неожиданностей. Известно, что автор запретил МХАТу сокращать текст хотя бы на полслова. И вот постановщик, один из самых талантливых московских молодых режиссеров с безудержной фантазией, не делает ничего, что могло бы хоть немного утеплить и расцветить текст. Минималистское оформление (металлические пеналы с бегущей по ним текстовой строкой, которые то поднимаются, то опускаются), отсутствие музыки — она звучит несколько минут только в финале — и сдержанная игра актеров, добиться чего, наверное, было особенно трудно с премьерами и любимцами публики Олегом Табаковым (Бор), Ольгой Барнет (жена Бора) и Борисом Плотниковым (Гейзенберг). В результате получился стильный европейский спектакль, от которого невозможно оторваться.

Вполне допускаю, что не всем зрителям большого зала чеховского МХАТа понравится весь вечер слушать рассуждения о квантовой механике и изотопах, хотя на самом деле речь в спектакле, конечно, о другом, но в данном случае театр решил не считать зрителя глупее себя и оказался прав. Кроме того, имена знаменитых актеров на афише привлекательны сами по себе, хотя прелесть постановки как раз в том, что режиссер не дает им «разыграться» на все сто: скрытый драматизм гениального Бора, элегантной Маргрет и одержимого Гейзенберга больше говорит о подлинной трагедии времени, чем любые актерские соло. Словом, это спектакль не внешних эффектов, а внутренних прозрений — нечастое явление на московской сцене.