Поджечь родную мать

Миндаугас Карбаускис выбрал для постановки в «Табакерке» один из самых трудных романов Уильяма Фолкнера и создал один из лучших своих спектаклей. В этой жутковатой метафорической истории зрителям предлагается, как в кривом зеркале, разглядеть самих себя.

Миндаугас Карбаускис относится к числу режиссеров, которые, говоря словами поэта, из раза в раз «выбирают трудный путь, опасный как военная тропа». Найти человека, который мог бы связно пересказать сюжет пьесы «Синхрон» (его предыдущей постановки в «Табакерке»), так же сложно, как найти человека, который бы сумел дочитать до конца пьесу «Копенгаген» (его последняя постановка во МХАТе). Тем не менее и там и там Карбаускис сумел соткать свой особый театральный текст из музыки, света и игр с пространством.

Может, умением не только не пасовать перед трудностями жизни, но самим себе их создавать и принимать вызов на этот раз и привлекли режиссера герои Фолкнера. Семейство Бандренов из романа «Когда я умирала» везет тело матери за сорок миль в Джефферсон, где похоронены ее родные. Везут десять дней, преодолевая разлившуюся реку и атаки полчищ грифов, которые летят на запах разлагающегося трупа. Героев не останавливают ни просьбы соседей, ни утонувшие мулы, ни сумасшествие младшего сына Вардамана, ни сломанная нога старшего (Кэша), ни обгорелая спина среднего (Джула). Человеческое упрямство, когда ради придуманной цели человек жертвует всем, — постоянный мотив прозы Фолкнера. Эта стойкость перед лицом невзгод, нервирующая окружающих и не приносящая счастья ее обладателю, — самая привлекательная черта наиболее отталкивающих из его персонажей, таких, как Минк Сноупс или Анс Бандрен.

Сергей Беляев играет Анса Бандрена мужиком, из которого кто-то давно вынул все кости. Небритый, сутулый, его Анс сидит мешком, ходит бочком и говорит плачущим голосом, с упоением напирая на слова: «на свете не было человека, несчастнее меня! Но никто не может сказать, чтобы я сетовал!»┘ Он одновременно страшен (отец, медленно губящий одного за другим своих детей) и смешон. Прилагательное «уморительный» — это не только об Ансе, но и о мире, в котором он живет.

Тягучую прозу Фолкнера Карбаускис принял как вызов. Кому кроме него и Сергея Женовача (другого ученика Петра Фоменко) пришло бы в голову вообще ставить этого автора. Искать театральные эквиваленты хотя бы простенького описания: «ее голос был тихим и гордым, как флаги в пыли». Пытаться воссоздать рваный скачущий ритм этой многоуровневой завораживающей прозы. Мучительная, оскорбительная в каждой своей подробности жизнь, которая не дает успокоения даже мертвому телу, по Карбаускису, еще и смешна в своей пошлости, в непредсказуемости своих поворотов. Как смешны мучающиеся и мучающие других ее герои. Смешна пафосная ханжа-святоша Кора Талл (прекрасная работа Полины Медведевой). Или тугодум и недотепа Кеш (Алексей Усольцев). Или, наконец, сама покойная Адди Бандрен (Евдокия Германова), которая и затеяла все эти адские похороны. Она разгуливает по сцене в чепце-подушке, присаживается к живым, заглядывает им в глаза. Сама же утешает разревевшегося Дарла (Андрей Савостьянов), который решается на подвиг-кощунство — поджигает сарай с гробом матери, чтобы хоть таким путем дать успокоение ее гниющему телу.

Карбаускис сохраняет в своем спектакле букву Фолкнера и его дух. Сохраняет двойные краски, которыми пользуется Фолкнер, чтобы создать свой мир, где любовь неотличима от ненависти, добро так прочно срослось с чем-то ужасным, что не отделить одно от другого, где предают самые близкие. Мать здесь — мученица и мучительница одновременно. В зале дрожит смех, но не слышно насмешек. В спектакле многое узнаваемо. Так ли далеко отстоят от нас эти ужасные Бандрены? Так ли далеки их странные проблемы и их мироощущение? Может быть, только почувствовав свое родство с ними, зрители становятся способны освободиться и преодолеть в себе монстра. Старый Анс появится в финале, сверкая вставленными зубами, с новой женой под ручкой и с граммофоном, который принесла она в приданое.

В предыдущих работах Карбаускиса все время казалось, что помимо прямых задач, предложенных театром, режиссер ставит себе дополнительные — учебные задачи. Кажется, из режиссеров, начинавших одновременно с ним, он - единственный, кто продолжает приобретать мастерство, а не тратить. Постановка «Когда я умирала» — это работа мастера, сделанная с полной отдачей сил. Все выверено и приведено в равновесие. Режиссер дробит действие на простейшие эпизоды и сцепляет их точно выстроенной логикой переходов. Он ставит перед актерами простейшие задачи и выстраивает им заманчивые и изощренные рисунки ролей, добиваясь слаженной работы ансамбля. Внятный, ясный, сильный этот спектакль перевел театральный сезон в другой регистр: дал точку отсчета «высокого сезона».