По правилам хорошего вкуса

За тот недолгий срок, что существует «Мастерская П. Фоменко», театр успел и побродяжничать, и поскитаться по чужим углам, и поютиться в тесном, на скорую руку перестроенном здании бывшего кинотеатра «Киев». Но вот наконец жилищный вопрос решен — «фоменки» вселились в новый дом, который стоит на набережной Москвы-реки, дверь в дверь к старому. Верится, что им здесь заживется хорошо: в новом здании есть и вольготность, и уют, и удобство. Много света, соразмерный зал, большая река под боком и впечатляющий урбанистический вид на «Москву-Сити».

Свою новую жизнь театр начал премьерой — «Бесприданницей» Островского в постановке Петра Фоменко, спектаклем, о котором можно говорить только в уважительных интонациях.

Почти все спектакли Фоменко и «фоменок» обладали удивительным свойством — умением влюблять в себя. Но в своем новом спектакле Петр Фоменко, кажется, сознательно отказался от того, чтобы очаровывать зрительный зал. Новая «Бесприданница» не влюбляет зрителя, а лишь вселяет в него уважение к зрелому мастерству. Этого уважения так много, что даже к названию театра, выбитому на новом здании, так и тянет дописать лишнее словцо — «академический». Московский академический театр «Мастерская П. Фоменко».

Академизм этого спектакля, впрочем, не мертвый и не замшелый, а вольно дышащий и подпитывающийся классической традицией. Эта «Бесприданница» вся насквозь графичная, мастерски использующая приемы теневого театра. Порой может показаться, что сочетания силуэтов и музыкальная созвучность голосов волновали мэтра больше, чем открытие новых смыслов в пьесе.

Этот спектакль весь пропах дорогим ароматным табаком, обонять который приятно даже некурильщику. Богатые просвещенные купцы пробуют на вкус изысканные сигары, а утонченная Харита Игнатьевна (Наталия Курдюбова) кончиками пальцев удерживает на излете папироску. Кажется, Петр Фоменко ставил спектакль про людей с хорошим вкусом — про тех, кто ценит дорогие вещи, хорошую кухню и вообще истинную красоту, в том числе и женскую. Нелепый Карандышев (Евгений Цыганов) потому-то и вызывает у всех усмешку, смешанную с пренебрежением, что во всем прет против правил хорошего вкуса. Он нелеп и безвкусен даже в своем крике «Не доставайся ж ты никому!» и выстреле в грудь Ларисы Огудаловой. И почему-то кажется, такой спектакль можно было бы завершить финальной фразой из ибсеновской «Гедды Габлер»: «Но боже милосердный… Ведь так не делают!» Еще сильнее спектакль Петра Фоменко, как ни странно, напоминает о другой пьесе Генрика Ибсена, которая была написана всего на год позже, чем «Бесприданница» Островского, — «Нора» (1879). Всей-то разницы, что Лариса Огудалова с отчаянием называет себя дорогой вещью в руках мужчин, которым взбрело в голову позабавиться, а Нора Хельмер — куклой, забавляющей своего мужа.

Заглавную роль в спектакле Петра Фоменко сыграла Полина Агуреева, и в ее игре действительно присутствует магнетизм, объясняющий, почему мужчины готовы назначить столь высокую цену за удовольствие побыть в ее обществе. За сцену, когда Лариса поет «Бродягу», можно выложить хоть целое состояние. В свою очередь Паратов (Илья Любимов) решен здесь как богемный красавец с рокочущим голосом, против которого практически невозможно устоять.

Безвкусица не допущена ни в чем, даже в появлении цыганского табора, хотя, уж казалось бы, цыганщина и пошлость у нас давно почти синонимы. Фоменко же сделал своих цыганок старыми ведьмами с прокуренными голосами и цветастыми платками — они со стороны наблюдают за происходящим, и их тени то и дело вырисовываются на прозрачном заднике. Словом, с какой стороны ни подберись к спектаклю Петра Фоменко — это вполне гармоничная работа, ни в чем не противоречащая правилам хорошего вкуса. Но почему же порой так скучно в зале? Куда утекает актерская энергия? Неужели все дело в том, что спектакль сырой, а еще в том, что на премьере он шел три с половиной часа вместо заявленных в программке трех? Хотелось бы верить, что именно в этом и что в будущем спектакль «Бесприданница» можно будет назвать не только академичным, но еще и живым.