Уроки француженки
В «Мастерской Петра Фоменко», которую много лет поддерживает Банк ВТБ, не ищут легких путей и отважно инсценируют самую «нечитаемую» литературу. Подобно канатоходцам, которые все выше натягивают трос, «фоменки» ставят все более сложные задачи: Шишкин, Джойс, Набоков. В этот раз выбор пал на «Египетскую марку» Осипа Мандельштама, где практически нет сюжета. Одну из главных ролей в спектакле играет француженка, актриса «Мастерской» Наджа Мэр. Вот уж поистине высший пилотаж, поступок, достойный высокого абсурдизма Мандельштама – иностранцу осилить материал, который далеко не каждому русскому прочитать под силу! Корреспондент VTBRussia.ru встретился с Наджой Мэр и выяснил, каково это: играть Мандельштама в театре и как вообще француженке живется в России.
Не до жира
– Наджа, «Египетскую марку» впервые показали в рамках вечера проб и ошибок. Как вам сейчас кажется: проба не была ошибочной?
– Петр Наумович еще лет шесть назад сказал, что надо попробовать сделать спектакль по «Египетской марке».
– Так он же вроде в шутку говорил?
– Вроде как да! Но с ним ведь не поймешь, то шутка, то не шутка… Года полтора назад Дима Рудков (актер «Мастерской», в программке спектакля названный «ухватившемся за идею» – прим. ред.) взял текст и создал инсценировку. Дима – знаток поэзии и Серебряного века. Мы все вместе начали «вытаскивать» историю. Показали Петру Наумовичу, он сказал: «Продолжайте». А потом уже и Евгений Борисович Каменькович рекомендовал работать над спектаклем дальше.
– Раньше все падали в обморок от задумки поставить на сцене «Улисса», а теперь, оказывается, и «Египетскую марку» можно?
– «Египетская марка» – это и поэзия, и проза. Сначала мы крепко держались за текст. Так хотелось, чтобы было понятно! Перестарались настолько, что заговорили с какими-то странными интонациями. Получилось слишком «жирно». Теперь немножко успокоились. Сейчас уже есть уверенность, что не нужно играть так «жирно» и не нужно стараться сделать понятным абсолютно все.
– А как зрители реагируют?
– Это удивительный спектакль – многие зрители в восторге. Может быть, они хорошо знают Мандельштама, а может быть, действие завораживает как наркотик. Но есть и другие зрители, которые не понимают вообще ничего. Они так и сидят весь спектакль с выражением на лицах: «Что вообще происходит?!»
– И как же нужно смотреть?
– Это зависит от конкретного человека. В любом случае эту книгу не поймешь сразу. Когда я впервые открыла «Египетскую марку», пришлось прочитать первую страницу раз десять. Просто для того, чтобы понять, о чем речь. Это при том, что по совету Димы Рудкова я читала на французском. Со спектаклем всегда проще – помогает визуальная часть. Но в «Египетской марке» зрителю нужно отказаться от обычного хода действия, когда герой пошел туда-то, сделал то-то, не ждать логических объяснений. Здесь не обычный сюжет, за которым можно следить. Смысл – в другом.
Непонятно, но весело
– О чем вы думали, когда решили отправиться учиться в Россию, в Саратов?
– Мне было двадцать лет, нужно было учиться. А тут такое приключение. Тем более я ехала не одна, нас было пятеро. В тот момент меня тошнило от Франции, от того, что все вокруг удобно, хорошо и спокойно. Я была подростком и хотела попробовать другой жизни, новой и сложной. Поэтому и поехала. А город Саратов мне очень понравился, хотя все и удивляются, это же провинция! Сейчас я немного знаю Россию, понимаю, что Петербург и Москва – не Россия, это Европа. Во Франции нет такой разницы: в провинции больше природы, но сама жизнь такая же. В Саратове мне очень понравилось, у нас был замечательный курс. Мы подружились и дружим до сих пор. Было ничего не понятно и поэтому очень весело. Выразить по-русски то, что я хочу сказать, я смогла только спустя три года. У нас был довольно жесткий мастер – Антон Кузнецов. Он учился у Додина и перенял его школу. Но мне очень нравилось много работать.
– После Саратова был Питер?
– Наш мастер перешел в Петербург, а мы попали на курс, где ребята учились вместе уже полтора года. Потребовалось много времени, чтобы познакомиться, понять, кто мы, кто они. К тому же другой язык и разница в культуре – это не всегда помогает общению.
– Что было самым сложным?
– Когда не знаешь язык – не можешь формулировать свои мысли. А люди думают, что раз не можешь выразить, значит, у тебя и мыслей нет.
– Ну да, в России же когда-то немцами называли всех иностранцев: раз по-русски не говорят, значит, немые – немцы.
– У меня похожий случай. Ощущения при этом очень странные.
– Франция – родина театра. А вы работаете в России. Почему?
– Школа в России сильнее и жестче, чем во Франции. Не важно, учишься ты в Москве, Екатеринбурге или Саратове, программа будет одинаковой. А это дает единый театральный язык. Во Франции общей программы нет, у всех разное представление о том, что такое театр. Мои друзья и коллеги во Франции говорят, что очень сложно работать с чужими актерами, потому что много времени уходит на то, чтобы просто понять, о чем идет речь. Раньше во Франции тоже была единая школа, но из-за молодежной революции 1968 года ее потеряли. Тогда было огромное желание уйти от прошлого, раскрепоститься, обрести свою индивидуальность. Молодые всегда к этому стремятся. Но для того, чтобы протестовать, хорошо бы понять, против чего именно ты протестуешь. Чтобы отвергать, нужно сначала получить. Иначе просто хаос и разруха.
– Не можете?! Ну как же случилось так натурально сыграть проводницу в «Рыжем»? Вы же не знали советских поездов.
– Я ездила в поездах… Хотя, конечно, говорят, сейчас немного лучше. Но такие людей для меня везде – они в магазине, на улице, они продают билеты в метро. В Саратове их больше, чем в Москве. Наверное, потому что жизнь там тяжелее, за работу платят меньше… и зачем тогда вежливость? В России вообще люди очень жестко друг к другу относятся. На улицах, в общественных местах. И когда мы решили попробовать «Рыжего», я решила сделать именно такой характер. Потому что, с одной стороны, все это невыносимо и уже поперек горла стоит, но в то же время очень смешно.
– Но для вас это гротеск, а для российских зрителей – реальность.
– Конечно, это гротеск. Ведь невозможно так себя вести! И тем не менее люди именно так себя ведут. Одновременно это очень трогательно. И в этом есть какой-то парадокс. Я не верю, что у себя дома они так же себя держат. Для меня эта проводница в «Рыжем» – суть России. Снаружи грубый человек, а внутри – беззащитный. Как будто грубость – это панцирь, защита от жизни. Если я буду грубой, никто не сможет добраться до меня и обидеть. Я видела этих женщин, они сидят где-то на вахте. Смотришь – агрессивные, а поговоришь с ними, вроде бы нормальные. Но им по шестьдесят, они прошли Советский Союз, жили с ощущением, что это навсегда.
– В отношениях между мужчиной и женщиной в России до сих пор остаются элементы домостроя. В то же время Франция – страна с сильными традициями феминизма. Вам пришлось приспосабливаться, привыкать?
– Часто мне приходилось нелегко. Кстати, в отличие от Франции в России женщина всегда работала. Здесь дело в другом – у женщины меньше прав. Я могу рассказать о своем опыте: я – мама. Я рожала в России, мой муж – русский. Я всегда удивляюсь: ребенку меньше трех лет – нет яслей, больше трех лет – нет места в детском саду. А значит, он дома с мамой. Я с этим не смирилась! Хотя моим близким часто трудно понять, что я имею в виду. Пусть мужчины и женщины – разные, но права должны быть одинаковыми! Девушки одеваются так, чтобы продемонстрировать все, что у них есть, и даже больше. Конечно, очень долго в России ничего не было – ни одежды, ни духов, ничего. Зато теперь это превращается в какой-то сюрреализм, когда девушка – кукла Барби. И она продает себя как Барби, как будто сама себе не доверяет. Личность уходит под макияжем.
– Но вам комфортно здесь?
– Как женщине?
– Вообще!
– Когда как. Иногда да, иногда нет, иногда меня все бесит. Иногда я не понимаю, что вообще вокруг происходит, какие принимаются законы, почему люди себя так ведут. Я здесь чужая… Наверное, в своей стране ты больше готов терпеть. И мне еще повезло – я француженка, и я белая! А было бы иначе, я бы существовать здесь не смогла. Эта мысль мне очень мешает жить.
– Что вас тут держит?
– Раньше многое держало. Петр Наумович в том числе. Это часть жизни, от которой сложно отказаться. Я приехала в двадцать лет, сейчас мне почти тридцать. Не скрываю, куда проще купить билет во Францию, чем остаться. Такие мысли временами посещают. Самое ужасное, что театр тут ни при чем.
– С Москвой подружились?
– Нет! У меня не было времени гулять. Сейчас времени больше, но сейчас я – мама, с ребенком мы гуляем рядом с домом. Есть дом, театр, друзья. Но просто выйти на улицу сложно. Это неправильно, но пока вот так.
Для справки
Наджа Мэр (Надья Сафо Матильда Мэр) родилась 30 декабря в Париже. В ее семье никто не имел отношения к театру, но в школе у Наджи была учительница французского языка и литературы, муж которой оказался директором и режиссер небольшого театра под Парижем. Девушка начала заниматься с ним актерским мастерством и решила посвятить свою жизнь искусству. После школы пробовала поступать в парижскую консерваторию, но потерпела неудачу.
В 2004 году в рамках международного проекта студенческого обмена между Россией и Францией отправилась учиться на театральный факультет Саратовской государственной консерватории им. Собинова на курс А. В. Кузнецова. Затем вместе с мастером перебралась в Санкт-Петербург, где окончила Государственную академию театрального искусства, курс А. Р. Байрамкурова.
В 2007 году узнала, что П. Н. Фоменко объявил конкурс молодых актеров в стажерскую группу своего театра. Поехала в Москву, прошла прослушивание и была принята. Ее дебют на российской сцене оказался непростым: ей пришлось заменить одну из актрис в спектакле «Носорог» по пьесе Ионеско. За эту работу Наджа Мэр была удостоена награды «Золотой витязь-2008» в номинации «Лучшая женская роль второго плана».
Участвует в спектаклях «Алиса в Зазеркалье», «Дар», «Египетская марка», «Носорог», «Рыжий», «Сказка Арденнского леса».
Не до жира
– Наджа, «Египетскую марку» впервые показали в рамках вечера проб и ошибок. Как вам сейчас кажется: проба не была ошибочной?
– Петр Наумович еще лет шесть назад сказал, что надо попробовать сделать спектакль по «Египетской марке».
– Так он же вроде в шутку говорил?
– Вроде как да! Но с ним ведь не поймешь, то шутка, то не шутка… Года полтора назад Дима Рудков (актер «Мастерской», в программке спектакля названный «ухватившемся за идею» – прим. ред.) взял текст и создал инсценировку. Дима – знаток поэзии и Серебряного века. Мы все вместе начали «вытаскивать» историю. Показали Петру Наумовичу, он сказал: «Продолжайте». А потом уже и Евгений Борисович Каменькович рекомендовал работать над спектаклем дальше.
– Раньше все падали в обморок от задумки поставить на сцене «Улисса», а теперь, оказывается, и «Египетскую марку» можно?
– «Египетская марка» – это и поэзия, и проза. Сначала мы крепко держались за текст. Так хотелось, чтобы было понятно! Перестарались настолько, что заговорили с какими-то странными интонациями. Получилось слишком «жирно». Теперь немножко успокоились. Сейчас уже есть уверенность, что не нужно играть так «жирно» и не нужно стараться сделать понятным абсолютно все.
– А как зрители реагируют?
– Это удивительный спектакль – многие зрители в восторге. Может быть, они хорошо знают Мандельштама, а может быть, действие завораживает как наркотик. Но есть и другие зрители, которые не понимают вообще ничего. Они так и сидят весь спектакль с выражением на лицах: «Что вообще происходит?!»
– И как же нужно смотреть?
– Это зависит от конкретного человека. В любом случае эту книгу не поймешь сразу. Когда я впервые открыла «Египетскую марку», пришлось прочитать первую страницу раз десять. Просто для того, чтобы понять, о чем речь. Это при том, что по совету Димы Рудкова я читала на французском. Со спектаклем всегда проще – помогает визуальная часть. Но в «Египетской марке» зрителю нужно отказаться от обычного хода действия, когда герой пошел туда-то, сделал то-то, не ждать логических объяснений. Здесь не обычный сюжет, за которым можно следить. Смысл – в другом.
Непонятно, но весело
– О чем вы думали, когда решили отправиться учиться в Россию, в Саратов?
– Мне было двадцать лет, нужно было учиться. А тут такое приключение. Тем более я ехала не одна, нас было пятеро. В тот момент меня тошнило от Франции, от того, что все вокруг удобно, хорошо и спокойно. Я была подростком и хотела попробовать другой жизни, новой и сложной. Поэтому и поехала. А город Саратов мне очень понравился, хотя все и удивляются, это же провинция! Сейчас я немного знаю Россию, понимаю, что Петербург и Москва – не Россия, это Европа. Во Франции нет такой разницы: в провинции больше природы, но сама жизнь такая же. В Саратове мне очень понравилось, у нас был замечательный курс. Мы подружились и дружим до сих пор. Было ничего не понятно и поэтому очень весело. Выразить по-русски то, что я хочу сказать, я смогла только спустя три года. У нас был довольно жесткий мастер – Антон Кузнецов. Он учился у Додина и перенял его школу. Но мне очень нравилось много работать.
– После Саратова был Питер?
– Наш мастер перешел в Петербург, а мы попали на курс, где ребята учились вместе уже полтора года. Потребовалось много времени, чтобы познакомиться, понять, кто мы, кто они. К тому же другой язык и разница в культуре – это не всегда помогает общению.
– Что было самым сложным?
– Когда не знаешь язык – не можешь формулировать свои мысли. А люди думают, что раз не можешь выразить, значит, у тебя и мыслей нет.
– Ну да, в России же когда-то немцами называли всех иностранцев: раз по-русски не говорят, значит, немые – немцы.
– У меня похожий случай. Ощущения при этом очень странные.
– Франция – родина театра. А вы работаете в России. Почему?
– Школа в России сильнее и жестче, чем во Франции. Не важно, учишься ты в Москве, Екатеринбурге или Саратове, программа будет одинаковой. А это дает единый театральный язык. Во Франции общей программы нет, у всех разное представление о том, что такое театр. Мои друзья и коллеги во Франции говорят, что очень сложно работать с чужими актерами, потому что много времени уходит на то, чтобы просто понять, о чем идет речь. Раньше во Франции тоже была единая школа, но из-за молодежной революции 1968 года ее потеряли. Тогда было огромное желание уйти от прошлого, раскрепоститься, обрести свою индивидуальность. Молодые всегда к этому стремятся. Но для того, чтобы протестовать, хорошо бы понять, против чего именно ты протестуешь. Чтобы отвергать, нужно сначала получить. Иначе просто хаос и разруха.
– Не можете?! Ну как же случилось так натурально сыграть проводницу в «Рыжем»? Вы же не знали советских поездов.
– Я ездила в поездах… Хотя, конечно, говорят, сейчас немного лучше. Но такие людей для меня везде – они в магазине, на улице, они продают билеты в метро. В Саратове их больше, чем в Москве. Наверное, потому что жизнь там тяжелее, за работу платят меньше… и зачем тогда вежливость? В России вообще люди очень жестко друг к другу относятся. На улицах, в общественных местах. И когда мы решили попробовать «Рыжего», я решила сделать именно такой характер. Потому что, с одной стороны, все это невыносимо и уже поперек горла стоит, но в то же время очень смешно.
– Но для вас это гротеск, а для российских зрителей – реальность.
– Конечно, это гротеск. Ведь невозможно так себя вести! И тем не менее люди именно так себя ведут. Одновременно это очень трогательно. И в этом есть какой-то парадокс. Я не верю, что у себя дома они так же себя держат. Для меня эта проводница в «Рыжем» – суть России. Снаружи грубый человек, а внутри – беззащитный. Как будто грубость – это панцирь, защита от жизни. Если я буду грубой, никто не сможет добраться до меня и обидеть. Я видела этих женщин, они сидят где-то на вахте. Смотришь – агрессивные, а поговоришь с ними, вроде бы нормальные. Но им по шестьдесят, они прошли Советский Союз, жили с ощущением, что это навсегда.
– В отношениях между мужчиной и женщиной в России до сих пор остаются элементы домостроя. В то же время Франция – страна с сильными традициями феминизма. Вам пришлось приспосабливаться, привыкать?
– Часто мне приходилось нелегко. Кстати, в отличие от Франции в России женщина всегда работала. Здесь дело в другом – у женщины меньше прав. Я могу рассказать о своем опыте: я – мама. Я рожала в России, мой муж – русский. Я всегда удивляюсь: ребенку меньше трех лет – нет яслей, больше трех лет – нет места в детском саду. А значит, он дома с мамой. Я с этим не смирилась! Хотя моим близким часто трудно понять, что я имею в виду. Пусть мужчины и женщины – разные, но права должны быть одинаковыми! Девушки одеваются так, чтобы продемонстрировать все, что у них есть, и даже больше. Конечно, очень долго в России ничего не было – ни одежды, ни духов, ничего. Зато теперь это превращается в какой-то сюрреализм, когда девушка – кукла Барби. И она продает себя как Барби, как будто сама себе не доверяет. Личность уходит под макияжем.
– Но вам комфортно здесь?
– Как женщине?
– Вообще!
– Когда как. Иногда да, иногда нет, иногда меня все бесит. Иногда я не понимаю, что вообще вокруг происходит, какие принимаются законы, почему люди себя так ведут. Я здесь чужая… Наверное, в своей стране ты больше готов терпеть. И мне еще повезло – я француженка, и я белая! А было бы иначе, я бы существовать здесь не смогла. Эта мысль мне очень мешает жить.
– Что вас тут держит?
– Раньше многое держало. Петр Наумович в том числе. Это часть жизни, от которой сложно отказаться. Я приехала в двадцать лет, сейчас мне почти тридцать. Не скрываю, куда проще купить билет во Францию, чем остаться. Такие мысли временами посещают. Самое ужасное, что театр тут ни при чем.
– С Москвой подружились?
– Нет! У меня не было времени гулять. Сейчас времени больше, но сейчас я – мама, с ребенком мы гуляем рядом с домом. Есть дом, театр, друзья. Но просто выйти на улицу сложно. Это неправильно, но пока вот так.
Для справки
Наджа Мэр (Надья Сафо Матильда Мэр) родилась 30 декабря в Париже. В ее семье никто не имел отношения к театру, но в школе у Наджи была учительница французского языка и литературы, муж которой оказался директором и режиссер небольшого театра под Парижем. Девушка начала заниматься с ним актерским мастерством и решила посвятить свою жизнь искусству. После школы пробовала поступать в парижскую консерваторию, но потерпела неудачу.
В 2004 году в рамках международного проекта студенческого обмена между Россией и Францией отправилась учиться на театральный факультет Саратовской государственной консерватории им. Собинова на курс А. В. Кузнецова. Затем вместе с мастером перебралась в Санкт-Петербург, где окончила Государственную академию театрального искусства, курс А. Р. Байрамкурова.
В 2007 году узнала, что П. Н. Фоменко объявил конкурс молодых актеров в стажерскую группу своего театра. Поехала в Москву, прошла прослушивание и была принята. Ее дебют на российской сцене оказался непростым: ей пришлось заменить одну из актрис в спектакле «Носорог» по пьесе Ионеско. За эту работу Наджа Мэр была удостоена награды «Золотой витязь-2008» в номинации «Лучшая женская роль второго плана».
Участвует в спектаклях «Алиса в Зазеркалье», «Дар», «Египетская марка», «Носорог», «Рыжий», «Сказка Арденнского леса».
Петр Сейбиль, «http://vtbrussia.ru/», 8.11.2013
- «Мастерская Петра Фоменко» представит спектакль режиссера РейбоНаталья Курова, «РИА-новости», 8.12.2013
- В тисках законовМарина Квасницкая, «Новые Известия», 28.11.2013
- В Мастерской Фоменко поставят новую пьесу ВырыпаеваДарья Горшкова, «buro247.ru», 22.11.2013
- В Мастерской Фоменко поставят новую пьесу Ивана Вырыпаева«Lenta.ru», 22.11.2013
- Пьесу Ивана Вырыпаева поставят в театре Фоменко в ускоренных темпахВера Копылова, «РИА-новости», 22.11.2013
- Евгений Каменькович: нет новой драмы, есть хорошая и плохаяВера Копылова, «РИА-новости», 22.11.2013
- Уроки француженкиПетр Сейбиль, «http://vtbrussia.ru/», 8.11.2013
- Взгляни на арлекинов на красном колесеЕлена Дьякова, «Театр (№ 13-14)», 11.2013
- Про ароматное соцветьеГеннадий Демин, «Страстной бульвар, 10(№ 3)», 11.2013
- “Триптих” по А. Пушкину. Московский театр “Мастерская П. Н. Фоменко”Светлана Васильева, «Знамя», 11.2013
- Моника Санторо: «На сцене позволяю себе больше, чем в жизни»«krskdaily.ru», 25.10.2013
- Чистейшая радостьЛариса Каневская, «http://www.teatrall.ru», 18.10.2013
- Игра в молчанкуПетр Сейбиль, «http://vtbrussia.ru», 7.10.2013
- «Египетская марка» в «Мастерской Петра Фоменко»Григорий Заславский, «Независимая газета», 7.10.2013
- «Толстой как предчувствие»: «Война и мир» в постановке Петра Фоменко в Калининграде«Калининград.ru», 5.10.2013
- Не для всехАнна Ковалева, «Театрон», 1.10.2013
- Случайные связи на темных аллеяхАнна Чужкова, «Культура», 27.09.2013
- Последние свиданияЕлена Груева, «TimeOut», 27.09.2013
- «Последние свидания»: на страже стиляНаталья Витвицкая, «http://www.vashdosug.ru», 27.09.2013
- Счастье первой любви вместо горечи последних свиданийАся Иванова, «Вечерняя Москва», 24.09.2013
- «Мастерская Петра Фоменко» выпустила еще один спектакль про счастьеАлла Шевелева, «Известия», 23.09.2013
- Мечта русского трагикаВадим Гаевский, «Экран и Сцена», 2.09.2013
- «Безумная из Шайо»Елена Губайдуллина, «Театральная афиша», 09.2013
- Наше всёТатьяна Власова, «Новые Известия», 29.08.2013
- ВыплакалисьНиколай Берман, «Газета.ru», 29.08.2013
- Старая сцена Мастерской Фоменко закроется на ремонт в 2014 году«Лента.ru», 28.08.2013
- «Мастерская П. Фоменко» готовит в новом сезоне творческие новинки«РИА-новости», 28.08.2013
- Премьерными постановками порадует поклонников в новом сезоне «Мастерская П. Фоменко»Валерия Бабушкина, «ИТАР-ТАСС», 28.08.2013
- Мастерская Петра Фоменко открывает новый сезон, а на старой сцене начинает капитальный ремонтАся Иванова, «Вечерняя Москва», 28.08.2013
- Мадлен Джабраилова «Актёров Пётр Наумович всегда берёг»Татьяна Власова, «Театрал-online», 9.08.2013
- Кто кого любит?Игорь Вирабов, «Российская газета», 9.08.2013
- Незавершенный сюжетВера Сенькина, «Экран и Сцена», 7.08.2013
- Андрей Воробьев: «По-прежнему чувствуем себя семьей»Глеб Ситковский, «Театральная афиша», 08.2013
- «Дар» стал точкой и прибытия, и отправленияАнна Балуева, «Комсомольская правда», 2.07.2013
- Милый Египет вещейГалина Шматова, «афиша@mail.ru», 21.06.2013
- Жалко чижика!Алла Шендерова, «Ваш досуг», 13.06.2013
- Театральный читальный залАнастасия Иванова, «Вечерняя Москва», 9.06.2013
- «Египетская марка» в «Мастерской Петра Фоменко»Татьяна Филиппова, «РБК-Daily», 6.06.2013
- «Египетская марка»: точно в стильНаталья Витвицкая, «www.vashdosug.ru», 5.06.2013
- От фиоритуры к хрипуЕлена Дьякова, «Новая газета», 5.06.2013
- Эскапизм столетней выдержкиЕлена Губайдуллина, «Газета.ru», 4.06.2013
- Шорохи и шепотыМария Седых, «Итоги», 3.06.2013
- «Твой брат, Петрополь, умирает»Ольга Егошина, «Новые Известия», 3.06.2013
- Режиссер Евгений Каменькович «Я не могу быть продолжателем Петра Наумовича»Жанна Тевлина, «Театрал», 3.06.2013
- Чижик-Пыжик, где ты?Анна Чужкова, «Культура», 31.05.2013
- В «Мастерской Петра Фоменко» держат «Египетскую марку»Марина Шимадина, «Известия», 30.05.2013
- В Мастерской Фоменко поставили «Египетскую марку» МандельштамаГлеб Ситковский, «Ведомости», 30.05.2013
- «Здесь я чувствую себя на месте!»Екатерина Власова, «Московские новости», 15.05.2013
- «Россия для меня грубая женщина с богатым внутренним миром»Екатерина Власова, «Московские новости», 15.05.2013
- Возрожденный спектакль Петра Фоменко: безумие спасет ПарижАлла Панасенко, «m24.ru», 30.04.2013
- Не повторяется«НГ-Антракт», 19.04.2013
- Пять тысяч штампов для вечностиПетр Сейбиль, Яна Жиляева, «VTBrussia.ru», 17.04.2013
- Кругом одни сутенеры!Анна Балуева, «Комсомольская правда», 5.04.2013
- Театр Петра Фоменко воспел безумиеВиктория Мельникова, «Metro Weekend», 5.04.2013
- «Безумная из Шайо»: с возвращениемНаталья Витвицкая, «www.vashdosug.ru», 3.04.2013
- «Фоменки» восстановили легендарный спектакльСветлана Полякова, «Вечерняя Москва», 1.04.2013
- В Петербурге завершились гастроли московской «Мастерской Петра Фоменко»Анастасия Ким, «РБК Daily», 25.03.2013
- Петербург наконец-то увидит «Театральный роман»Екатерина Омецинская, «Аргументы недели», 19.03.2013
- «Театральный роман» Фоменко вернулся в ПетербургСветлана Мазурова, «Российская газета», 19.03.2013
- Любовь, война и немецПетр Сейбиль, «VTBrussia.ru», 15.02.2013
- «Моряки и шлюхи»: долой слова и юбкиАнна Балуева, 17.01.2013
- «Заходите, заходите»: ужин с призракамиНаталья Витвицкая, «vashdosug.ru», 17.01.2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- «Всё в жертву памяти твоей
»Вера Максимова, «Вопросы театра (вып. XIV)», 2013
- Три этюда о Петре Фоменко«Театр (№ 10)», 2013
- «Старх берет меня за руку и ведет
»Нинель Шабалина, «Сцена, № 3 (83)», 2013