Режиссер Евгений Каменькович: «Мне кажется, драматические театры будут вынуждены заниматься интернет-проектами»

Художественный руководитель театра «Мастерская Петра Фоменко» рассказал «Культуре» о том, как «Мастерская» возвращается к работе и какие премьеры ждут зрителей в новом сезоне.

— Ваша постановка «Выбрать троих» в формате Zoom стала событием во время карантина. Как вы придумали такое необычное решение?
— Если вы заметили, у нас нигде не стоит слово «спектакль», потому что мы просто хотели представить пьесу. Ее появление — заслуга питерских драматургов и критиков, которые придумали фестиваль «Корона-драма», предложив авторам написать короткие пьесы на тему коронавируса, эпидемии, изоляции. Прочитав семь страниц текста, которые написал Дмитрий Данилов, я спросил, будет ли он дописывать пьесу (при этом у меня не было никаких конкретных планов). И он вдруг очень быстро ее доделал. А решение пьесы есть в ней самой. Только у автора три локации, а у нас пять, поскольку артисты были разбросаны по всей стране. То, что мы сделали, технически весьма несовершенно, но для нас важно, ведь это история про всех нас сейчас. А поскольку наш театр практически никогда такими сиюминутными вещами не занимался, для нас это был еще и очень интересный опыт.
Мы с удовольствием посмотрели, как эту пьесу сделали в Новокузнецке и в Воронеже. Там роль бабушки замечательно играли немолодые актрисы. У нас в театре нет бабушек, поэтому Вера Строкова «играла в бабушку». Не умаляю ничьих заслуг, но мне показалось, в том, что делала Вера, была какая-то хорошая театральность. Надо сказать, что Евгений Водолазкин тоже написал пьесу про ситуацию во время карантина. Мы ее читали, но решили, что две злободневные пьесы не потянем.

— Как «Мастерская Фоменко» возвращается к работе после карантина? С каких премьер начнется сезон? Слышала, что в конце марта были прогоны «Молли Суини» в постановке Ивана Поповски.
— Да, было несколько прогонов. Ужасно жалко, что премьера не состоялась! Иван Поповски нашел замечательного хорватского художника Свена Йонке. То, что он придумал, по-моему, божественно прекрасно. Когда эта проклятая зараза нас настигла, мы даже не смогли позвать на прогон всех сотрудников театра (у нас работает 350 человек)! Успели сыграть два прогона, приглашая по 50 человек и рассаживая их в шахматном порядке. Поэтому наш новый сезон мы начнем в конце сентября — начале октября, надеюсь, сразу двумя премьерами. Во-первых, «Молли Суини» Брайана Фрила, где занята очень крутая банда: Юрий Буторин, Анатолий Горячев и Полина Кутепова. И еще «Шахерезада. Сказки 1001 ночи», которую репетирует Полина Агуреева. Она наконец-то решила поставить спектакль — я семь лет этого ждал.
В «Сказках 1001 ночи» заняты артисты разных возрастов. Вместе с Полиной над спектаклем работают Федор Малышев, ее верный соратник, а также художники Маша Митрофанова и Женя Панфилова. И не было бы счастья, да несчастье помогло: Полина будет репетировать на большой сцене целых два месяца. Такое было только когда Петр Наумович Фоменко выпускал в новом здании «Бесприданницу». А еще осенью будет блок репетиций Дмитрия Крымова.
Конечно, всем пришлось непросто: государственные театры вынуждены были заморозить все театральное производство, чтобы платить зарплату сотрудникам. Спасибо Департаменту культуры, который нам помогает, иначе вообще была бы катастрофа.

— Вы не раз говорили: вот бы настала пауза в непрерывном театральном процессе, и мы смогли бы уехать куда-то, порепетировать…
— Да, это мечта Петра Наумовича. Он обычно говорил: а давайте умыкнемся и целый месяц играть не будем. Память подсказывает, что больше всего Фома хотел умыкнуться для репетиций «Пер Гюнта» — гигантская вещь, в полном объеме практически неподъемная. Иван Поповски все время думает про «Пер Гюнта». Может быть, мы когда-нибудь и решимся. У нас вообще тяга, по крайней мере теоретическая, к большим вещам. Но шутки в сторону, посмотрим, как сложится ситуация. 
Сейчас перед нами примитивная задача — просто выжить. Я надеюсь, что рассадку в шахматном порядке все-таки отменят, а если нет, эксплуатация спектаклей, по-моему, будет просто экономически невыгодна. Но это, к сожалению, надо принять, и я с содроганием жду открытия сезона.

— А что планируете поставить вы?
— Не буду говорить наперед, но, может быть, мы в августе параллельно с репетициями «Шахерезады» начнем еще одну большую работу. А сейчас заканчиваем не работу даже, а эскиз. Решили попробовать прочитать неоконченную пьесу Арсения Фарятьева «Королевство кривых». Там много мыслей, как мне кажется, очень важных. В конце этого странного сезона планируем показать нашу пробу в онлайне.

— Трансляции спектаклей в интернете сейчас собирают рекордное количество просмотров. В зал никогда не поместится столько зрителей. Как вы считаете, театры будут продолжать интернет-проекты?
— Несмотря на мою нелюбовь к «компьютерному театру», вынужден признать, что, например, техническая запись спектакля «Горбунов и Горчаков», которую театр «Современник» показал к юбилею Бродского, собрала 65 тысяч просмотров. Точных цифр других просмотров не помню, но поскольку не верю, что крупный репертуарный театр может, скажем так, равномерно обеспечить всех актеров работой, мне кажется, что драматические театры будут вынуждены заниматься интернет-проектами. Хотя надеюсь, это будет только побочная деятельность.

— Как пандемия повлияла на обучение актеров и режиссеров студентов в ГИТИСе?
— Больше всего мне жаль выпускников этого года! На режиссерском факультете выпустили замечательный курс Леонида Хейфеца, и я, как патриот своего факультета, в ужасе. Понятно ведь, что никакой театр никого не может взять. Не знаю, что с ними будет!
А в институте, где у нас с Дмитрием Анатольевичем Крымовым первый курс, мы занимались дистанционно по Zoom, который я ненавижу больше всего в жизни. Как с горечью сказал Крымов, по Zoom нельзя молчать. Но я восхищаюсь своими студентами. Мы с актерами и режиссерами с марта до середины мая занимались дистанционно. А когда ГИТИС отпустил студентов на каникулы, мы продолжили зумзанятия. По требованию самих же ребят. И группа художников Крымова тоже. Главное, чтобы это не стало традицией, потому что для творческих вузов это не есть хорошо.
А недавно режиссеры-выпускники предыдущего, пятого курса впервые в мире дистанционно защитили дипломы. Председателем комиссии был Алексей Бородин, ее членами — Виктор Рыжаков и Сергей Пускепалис. Я скрежетал зубами и нервничал, но все прошло достойно.

— В этом году будут набирать актерско-режиссерский курс?
— В этом году ГИТИС сломают, сметут, потому что курс набирает Юрий Бутусов! После предварительного отбора, который шел в Сети, Бутусов пропустил 500 человек, из них отобрал 100, сейчас идет второй поток, на очереди третий. У меня полное ощущение, что вся страна хочет учиться только у Бутусова. Среди студентов режиссерского факультета он самый популярный режиссер, ему все подражают. Это его первый опыт, он собрал команду очень молодых педагогов, и я верю, что Юра изобретет какой-то свой путь в педагогике.

— В ГИТИСе ежегодно выпускают по несколько актерских курсов. Почему именно курс Фоменко, набранный в 1988 году, стал театром?
— Почему-то так сошлись звезды, что на том курсе все получалось у всех. Понятно, что это был курс Фоменко, одним из педагогов был Сергей Женовач, и собралась прекрасная компания студентов. Но главное, это был очень маленький курс. По-моему, когда театральный вуз набирает на курс больше 20 человек — это преступление. Я в этом свято убежден. Скажу больше, уверен, что «Мастерская Фоменко» возникла только потому, что в актерской группе было 9 человек и 6 режиссеров. На всех хватало времени и можно было уделять внимание каждому.

— В театре часто вспоминают Петра Наумовича?
— Мы его вспоминаем все время. Недавно замечательная Ира Зайцева, друг нашего театра, которая работает во Французском культурном центре, обратила внимание, что после онлайн показа «Леса», спектакля, поставленного Петром Наумовичем в «Комеди Франсез» семнадцать лет назад, исполнители ролей Счастливцева и Несчастливцева сказали откровенные и проникновенные до слез слова о Фоменко. По нашей просьбе французы прислали эту запись, ее перевели, Кирилл Пирогов сделал параллельный русский текст, и мы ее выложили.
По каналу «Культура» недавно показывали фильм Вениамина Смехова о Борисе Заборове — художнике, который живет в Париже, друге Петра Наумовича. Там много говорится о Фоменко. Поводы вспомнить есть всегда.

— В нынешнем сезоне вы выпустили премьеру «Седьмого подвига Геракла» Михаила Рощина. Перечитав пьесу перед премьерой, я подумала: для чего ее ставить? Но с первых минут спектакля поняла, что это история про нас. Как вам это удалось?
— Я прочитал «Седьмой подвиг Геракла» много лет назад, когда еще учился у Гончарова. У меня даже сохранился листочек распределения ролей с фамилиями Виторгана-старшего, Аллы Балтер… Я мечтал об этой постановке. В моей жизни было не так много живых драматургов, но какой-то опыт у меня есть. Были люди, которые цеплялись за каждую строчку, не давая ничего изменить. А Рощин, встретившийся мне, когда я только начинал, поразил меня тем, что для него самым главным были не буквы, которые он написал, а тот театр, который из этого получается.
Я сделал две пьесы Рощина и дал себе слово, что поставлю «Седьмой подвиг Геракла». Мне кажется, что эта пьеса сейчас ко времени: любой хороший драматург и писатель — всегда немножко пророк.

— Нынешняя ситуация, к сожалению, оказалась страшнее пророчеств. Как вы думаете, у людей может появиться страх другого человека как источника заразы?
— Я уверен, что уже проявился, хотя к этой ситуации все относятся по-разному. Даже у нас в семье. Я, будь моя воля, не носил бы ничего. Что, конечно, глубоко неправильно. И моя семья очень следит за тем, чтобы я надевал маску и перчатки.

— Сможет ли театр снять этот страх?
— Не знаю. Не люблю заниматься прогнозами… У каждого театра своя стратегия. Некоторые театры, например, проигнорировали активную деятельность в интернете, которую вели остальные, веря, что зрители про них не забудут. И это очень крупные театры, мировые лидеры.
Не знаю, кто прав, но у меня вызывает большое уважение, то, что делаем мы. Анастасия Сергеева (руководитель пресс-службы «Мастерской Фоменко». — «Культура»), которая возглавляет эту деятельность, придумала вместе с коллегами рубрику «Внеклассные чтения», мы показывали спектакли, выложили, хотя это и довольно рискованно, часть «Проб и ошибок», которые не стали спектаклями. Не знаю, нужно это зрителям или нет, но для атмосферы внутри театра это огромный плюс.

— Как вам удается совмещать работу в театре и педагогику?
— Для меня это больной вопрос. Раньше у меня никогда не было таких проблем: только счастье работать и в театре, и в ГИТИСе. Когда я формально был назначен начальником, стало гораздо сложнее. Думаю, у меня сейчас что-то получается только потому, что лучшие театральные педагоги в стране — Наташа и Дима Назаровы — работают в нашей «Мастерской». Если бы не они, мне, наверное, пришлось бы уйти из института. А я дал себе слово, что прощаться со мной будут в ГИТИСе, поскольку я провел там всю свою сознательную жизнь.

— Художественный руководитель театра — человек, обладающий властью. Это осложняет жизнь?
— Да какая власть! У нас в театре совершенно другой принцип. Мне кажется, моя фигура не настолько важна у нас, как, например, фигура директора. Приведу старый пример: если с американским президентом что-то случится, есть 35 человек, готовых занять этот пост. Если я захочу уйти на настоящую пенсию, уверен, что наш театр продолжит развиваться, потому что у нас правильно все заварено…
Наши основоположницы — Галина Тюнина, сестры Кутеповы, Мадлен Джабраилова, плюс Полина Агуреева — держат в железном кулаке все спектакли, в которых участвуют. А еще есть Иван Поповски, Кирилл Пирогов, Женя Цыганов, Юра Буторин, из молодых Полина Айрапетова, у которой, мне кажется, серьезный режиссерский потенциал. Думаю, театр справится при любых бурях. Сейчас главное пережить пандемию и вернуть зрителя. Честно говоря, я больше вообще ни о чем не думаю. Только представляю себе осень и наш первый спектакль, когда зрители, надеюсь, начнут возвращаться… Как это будет и сколько их будет — это самое главное.

— Собираетесь что-то специально делать, чтобы они пришли в театр?
— Это вы о чем? Мы будем работать так, как работали. Водевили пока ставить не планируем.

Источник: «Культура»