Бабье царство по-ирландски

Петр Фоменко пригласил к себе в театр на постановку 53-летнего режиссера, художественного руководителя Национального театра Эстонии Прийта Педаяса. Спектакль по пьесе знаменитого ирландского драматурга Брайена Фрила называется «Танцы на праздник урожая».
Весело! Но почему-то до слез. Слова не нужны, да их и немного в этом спектакле, где собирают ежевику, стирают и развешивают белье, гладят его, вяжут бесчисленные перчатки, моют полы, месят тесто. Любят, надеются, ждут. Главная тема последних спектаклей Фоменко — бережное любование человеком и человеческой жизнью, единственной, короткой, счастливой и несчастной, так естественно продолжается в этой постановке, дышащей, пульсирующей живым обаянием повседневного и вечного бытия. Спектакль живой и светится. Хрустальный, отважно веселый и печальный, он о том, что все мы уйдем, рано или поздно. О том, что нужно научиться ценить вот эти связанные перчатки, сваренную кашу, общее вечернее уличное застолье, приходящего на час мужчину и эти бесшабашные танцы на праздник урожая.
Все происходит в выдуманном ирландском провинциальном городке Беллибег, где с самого начала, с первых минут проникаешь в то, что Станиславский называл атмосферой: 1936 год, скудные деревянные декорации, громоздкий приемник с большими круглыми ручками, играющий, когда ему вздумается, — единственная радость и развлечение в семье. Фоменковские красавицы-актрисы, играющие пятерых сестер, теток в мешковатых вязаных кофтах и фартуках, блаженненьких, в стоптанных башмаках и полуспущенных чулках.
Женское царство. Мир паровых утюгов, веников, плетеных корзин. Зажигательная хулиганка Мегги (Мадлен Джабраилова), неземной прелести сестры-близнецы (так и по пьесе) Кутеповы, сексапилка-простушка Полина Агуреева в роли единственной на всю семью матери (правда, одиночки) семилетнего Майкла, училка Кейт по кличке Гусыня — Галина Тюнина, старшая и, пожалуй, самая несчастливая из всех. Мир, где событие — грядущие танцы на праздник урожая, куда им в их устоявшемся статусе старых дев пойти нельзя. А они всего лишь по-прежнему девчонки из семейства Мундей, пускай и не нашлось для каждой из них мужичка. Что же им остается? Гнев — лис опять прогрыз дыру в курятнике! Сигаретка, выкуренная втихаря. Всеобщий ужин — есть три яйца, хлеб и что-то там еще. Воспоминания о конкурсе на лучшего исполнителя тустепа (ездили за 20 километров, с парнем на велосипеде!) и вопрос: «Стокгольм, а где это?» И вот, побросав рукоделие (сестры-близнецы кормят семью вязанием перчаток), спицы, недоглаженное белье и недовзбитое тесто, грустные воспоминания и деревенские невинные сплетни, они, визжа, как девчонки, отплясывают дикий, веселый, забавный танец.
Только ленивый, наверное, не вспомнит после этого спектакля и «Наш городок» Уайлдера, и пьесы Уильямса, и «Дом Бернарды Альбы» Лорки с его бабьим царством. Но главное все-таки — есть в нем нечто русское, чеховско-тургеневское — не случайно же автор пьесы переводил «Трех сестер» и «Месяц в деревне». В этом нежном, мудром спектакле все так ложится на нашу душу — и эти бурные сцены, и нещадные взаимные обиды, сменяющиеся безбрежной, кровной нежностью. «И так несправедливо, что жизнь у нас одна»┘