Андрей Воробьев: «По-прежнему чувствуем себя семьей»

Андрей Воробьев – директор театра «Мастерская Петра Фоменко» – необычный руководитель. Меньше всего он похож на царственного чиновника, назначенного на должность волевым решением Департамента культуры. В труппе воспринимают Воробьева скорее как верного товарища, прошедшего с театром весь путь с момента его основания в 1993 году. Был помрежем, администратором, а в 2001-м стал директором театра. Сейчас, после смерти Петра Фоменко, театр переживает непростой момент, но сохранилось главное – уникальная атмосфера в труппе. Андрей Воробьев считает, что это поможет театру выстоять.
– Вот уже год театр живет без Петра Фоменко. Наверняка многие планы пришлось скорректировать, от чего-то отказаться. Что нарушила эта смерть?
– Нам не пришлось ни от чего отказываться, мы выпустили в этом сезоне все, о чем договорились раньше с Петром Наумовичем. Но, конечно, эта смерть нарушила самое главное. Мне кажется, театр еще не до конца осознал эту потерю, и горе накроет нас позже – может быть, через год или два. Уходя из жизни, Фоменко оставил театр в таком состоянии, в котором можно прожить еще долго. Ведь что отличает настоящего профессионала? Если вдруг его не стало, остаются люди, способные продолжить его дело. Сохранилась уникальная атмосфера, которую создал Фоменко. Мы по-прежнему чувствуем себя семьей, и это помогло нам пережить этот непростой момент и не погрязнуть в спорах. Когда выбирали Евгения Каменьковича новым художественным руководителем, никто не проголосовал «против», все были «за».
– Чтобы театр оставался живым, Фоменко набирал так называемых стажеров, что обеспечивало приток свежей крови. Но не ведет ли это к тому, что труппа постепенно разбухает?
– Ведет, конечно. Но, с другой стороны, все наши актеры очень востребованы, ведь у нас огромный репертуар: только на большой сцене играем 17 спектаклей, а есть еще спектакли и в старом здании. В среднем за сезон у нас 450 спектаклей в Москве и 30–40 на гастролях. Но вообще, когда мы проектировали это здание, нас было 80 человек, а сегодня около 400, если считать весь персонал.
– Ничего себе прирост! Получается, за пять лет вы выросли в пять раз?
– Получается, что так.
– Это плохо или хорошо?
– Мне кажется, хорошо. Наши показатели улучшились. И если залы полны, билеты продаются, а новые спектакли, даже если не становятся шедеврами, не характеризуются как откровенные провалы, то мы на правильном пути.
– Но ведь теснота?
– Да, уже тесно. Не хватает репетиционных пространств. Конечно, я бы не отказался еще от одного здания. Но боюсь, что ничего дополнительного ждать не приходится. Пока что компенсируем недостаток площадок гастролями. Часть труппы уезжает на гастроли, а другая часть играет в этот момент спектакли в Москве.
– Чем будет отмечена годовщина со дня смерти Фоменко? Одним из важных жестов, как я понимаю, стало предложение Валерия Шадрина показать спектакли Петра Наумовича и его учеников на Чеховском фестивале в специальной программе?
– Мы бы и так помянули Петра Наумовича в конце сезона, сыграв все спектакли, которые были им созданы. Но Валерий Иванович предложил посвятить российскую программу Чеховского фестиваля памяти Фоменко, и, конечно, мы с радостью откликнулись. Кроме того, мы делаем в зрительском фойе выставку, посвященную памяти Петра Наумовича. Там будет много фотографий и, может быть, какие-то его личные вещи. Я сегодня был на могиле Фоменко – она такая деревенская, простая, вся покрыта травкой. Может, уже осенью поставим на ней памятник – мы придумали его вместе с архитектором Сергеем Гнедовским. Жена Петра Наумовича и наши основоположники приняли участие в обсуждении проекта: работа серьезная и очень ответственная, мы продолжаем обсуждать и что-то корректируем. Не ставим перед собой никаких сроков, здесь спешить некуда.
– Вы сказали, что театр Фоменко – большая семья, а я вспомнил про уникальную особенность вашего закулисья: актеры могут бесплатно кормиться в буфете. Как вы этого добились?
– Не только артисты, а все сотрудники театра. Кажется, мы первые, кто реализовал эту идею, – других таких театров, наверное, и нет. На самом деле это очень просто сделать. Сначала удалось найти немножко спонсорских средств и мы организовали какое-то примитивное питание: бесплатный суп, каша, чай. Позже запросили у московского департамента финансов право организовать театральный буфет, получили разрешение – и создали внебюджетные ставки. Набрали поваров, буфетчиков, кондитеров, и у нас появилось два буфета – зрительский и театральный. На средства, полученные от работы зрительского буфета, содержим весь внебюджетный персонал, покупаем продукты, бесплатно кормим всех сотрудников. И еще небольшая прибыль от буфета достается театру.
– А кто придумал кормить коллег бесплатно – вы или Фоменко?
– Идея моя, но Петр Наумович ее очень активно поддержал. Он все время вспоминал слова Ивана Васильевича из «Театрального романа» о буфетчике, который «в самое отчаянное время весь театр поголовно осетриной спас от голоду».
– Вспоминается знаменитый «Театр дю Солей» Арианы Мнушкиной, где живут почти коммуной. Совместная трапеза актеров и зрителей – это для Мнушкиной важный ритуал. Правда, там актеры еще сами же и готовят еду.
– Да, сами готовят, а потом вместе едят за большими столами. В театре Мнушкиной монастырский подход, у нас же все чуть проще. Каждый сотрудник театра может прийти в любое время с двух часов до окончания последнего антракта в буфет и съесть любое количество еды. У нас нет понятия «комплексный обед». Просто если мы говорим, что театр – это семья, то у любой семьи есть свои кухня и холодильник. Можешь в любое время порыться в холодильнике и достать оттуда то, что хочешь. Впрочем, работа и еда – не единственное, чем мы занимаемся вместе. Мы часто большими компаниями ходим в другие театры, на выставки, вместе отдыхаем на природе. У нас есть несколько общетеатральных праздников, которые мы отмечаем всем театром.
– Чем еще ваш театр отличается от других?
– Стараемся идти по пути передовых технологий во всем. Думаю, мы единственный театр, где в штате есть человек, отвечающий за экологическую безопасность. У нас дифференцируются отходы: отдельно макулатура, отдельно пластик, отдельно металл, отдельно стекло. Не забываем об отслуживших батарейках и аккумуляторах – ничего просто так не выбрасывается. Прямо в театре установили специальный пресс, который сдавливает разделенный мусор. Потом передаем специальным организациям все эти утилизированные отходы и еще получаем за это какие-то деньги. Они не огромные, не играют существенной роли в экономике театра, но осознание того, что мы не засоряем планету, очень нас всех радует.
– Многие театры сейчас стонут от уродливой системы тендеров. Как у вас с этим?
– С этим очень трудно бороться. Правда, театрам удалось внести поправки в 94-й федеральный закон, который касается создания новых спектаклей. Благодаря этому заказы на пошив костюмов или создание декораций мы теперь имеем право размещать без конкурса. Что же касается других заказов… Вот, например, у меня была отвратительная история, когда я с трудом выбил 2 млн рублей на покупку радиооборудования. Провели конкурс, и выиграла его какая-то компания с Урала. Мы перечислили им 0,5 млн рублей в качестве предоплаты, и компания пропала. Пришлось возвращать оставшиеся 1,5 млн в бюджет. Мы, естественно, написали в прокуратуру, но в результате у театра нет ни денег, ни оборудования. Или другой пример: пять лет наш театр охраняла одна организация. В этом году выигрывает другое ЧОП. Денег оно запросило больше, чем старое ЧОП, но по качеству предоставляемых услуг оно выиграло несколько единиц. В результате старое ЧОП увольняет своих сотрудников, а новое всех этих уволенных охранников принимает к себе на работу. Называется, поменяли шило на мыло. И где правда? Денег заплатили больше, а охранники остались те же самые. Этот закон, безусловно, важен и нужен нашей стране, только он нуждается в серьезных изменениях, более детальной проработке и качественном исполнении. Здесь авторам и правительству не мешало бы проконсультироваться с теми, кто выполняет государственное задание за бюджетные средства, чтобы закон не мешал, а помогал выполнять работу качественно и в срок.
– Театру в этом году исполняется 20 лет, но, говорят, у вас есть официальный, летний, день рождения и неофициальный, зимний. Как так получилось?
– Вообще-то постановление правительства Москвы о создании «Мастерской Петра Фоменко» было подписано в августе 1993 года, но мы никогда эту дату не праздновали. Настоящий день рождения нашего театра 13 января. Так повелось с 1997-го или 1998 года. Нам отдали бывший кинотеатр «Киев». Его довольно уверенно и быстро разрушили, а потом начался долгострой, потому что денег не хватало, и в какой-то момент от отчаяния мы решили собраться и выпить прямо в «Киеве». Был Старый Новый год, я поехал в типографию и купил рулоны бумаги. Застелили всю эту цементную пыль и грязь рулонами бумаги, смочили пол водичкой, чтобы пыль не поднималась, а на кирпичах положили доски и разложили какую-то нехитрую закуску – вареную колбасу, шпроты и так далее. И позвали лучших друзей. Пришло много народу – даже Егор Владимирович Яковлев, который тогда еще был жив. А потом Петр Наумович предложил: а пускай 13 января будет днем рождения нашего театра. Теперь всегда собираемся на Старый Новый год и обязательно устраиваем грандиозный капустник. 
– Получается, 20-летие вы будете отмечать 13 января 2014 года?
– Ну, конечно. Надеемся, что придут добрые люди, которые связаны с нами на протяжении многих лет. Еще хотим выпустить к юбилею большую книжку. Она будет состоять из двух томов, и в нее войдут статьи критиков, которые на протяжении этих 20 лет писали о нашем театре.

Статья «По-прежнему чувствуем себя семьей» взята с сайта «Театральная афиша» — www.teatr.ru