Не поделили Мольера

В театре «Мастерская Петра Фоменко» состоялась премьера спектакля «Прости нас, Жан-Батист» по комедии Мольера «Мещанин во дворянстве». Начинал работу над спектаклем Вениамин Смехов, а завершал — Петр Фоменко.
После спектаклей Петра Фоменко рецензенты хором сообщают, что постановкам мастера свойственно «легкое дыхание» и «плетение психологических кружев». Штамп не рождается случайно: спектакли Фоменко, даже самые драматичные, всегда грациозны. Здесь словно вытанцовывают трагедию. А уж Мольера ставить, насупив брови, совсем нелепо. Потому актеры, собравшись вместе на сцене, нас заранее предупреждают: что мы хотим вам сообщить — и сами мы не знаем. И, попросив прощения у Мольера, начинают спектакль.

За что же Мольер должен простить «фоменок»? За то, что переписали его текст? Так он и не такое видал. За то, что решили покуражиться? Но он сам предоставил благодатный материал для такой игры: пьеса нафарширована песнями, танцами, нелепицами и недоразумениями, а под занавес вообще устроен «балет народов» со швейцарцами, итальянцами и другими членами Евросоюза.
В других спектаклях «Мастерской» на игровую основу наслаиваются пласты — философский, психологический, социальный. В этой постановке — только первооснова, главный элемент театра, игра, без которой любое, даже очень серьезное, театральное высказывание не имеет ровным счетом никакого смысла. Здесь можно нахлобучить парик, притвориться сыном турецкого султана и устроить завтрак на траве. От слез к смеху переходят так же легко, как делают шаг влево, шаг вправо. Философу (Рустэм Юскаев) выбивают все зубы, но он не унывает, продолжает разглагольствовать и получать за это деньги. Вот у одного из героев мелькнула идея — и послышалась музыка. То ли идея рождена музыкой, то ли мысль (тем более в комедии Мольера) музыкальна, не важно. Главное, что в этом спектакле, как и в других постановках «Мастерской», слова и музыка идут бок о бок, то споря друг с другом, то создавая созвучия. 

Черты Петра Фоменко в этом «ребенке», рожденном от двух отцов (в театре и такое бывает), видны отчетливо. Однако нельзя не заметить, как натужно порой артисты имитируют легкость, как изображают веселье там, где им вовсе не весело, а характеры героев становятся карикатурами. Вот за это, а не за переписанный текст и немудреность и стоило попросить прощения у Мольера. Кто-кто, а он может простить все, кроме скуки.

То, что Петр Фоменко не просто занимался спасательными работами, придавая постановке свой стиль и ритм, но и был увлечен некой идеей, становится очевидно только к финалу спектакля. Фоменко показал нам человека, который потерял чувство реальности. Тут к месту вспомнить «Великолепного рогоносца» с Константином Райкиным — один из лучших и, быть может, самый личностный спектакль Фоменко. Главный герой отдавался капризной стихии собственного воображения, отказываясь видеть то, что происходит вокруг. Мещанин Журден (Владимир Топцов) играет в дворянина, не замечая, что выглядит полным идиотом. Быть может, мысль о том, что причуды воображения не только прекрасны, но и грешны, владела режиссером. Но он, создавший один из лучших театров современности, наверняка понимает, что игра в персонажей Мольера, затеянная в «Мастерской», не прибавит ей доброй славы.