ИНОСТРАНЦЫ НА РОССИЙСКОЙ СЦЕНЕ, ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ИТАЛЬЯНКИ В РОССИИ

Если читатель, увидев нашу рубрику решит, что речь пойдёт о гастролёрах, то он ошибется. Героиня этой публикации — итальянка по национальности и гражданству — служит в одном из самых знаменитых театров мира — «Мастерской Петра Фоменко». Творческая судьба Моники удивительна. Она какое-то время училась музыке в Консерватории им. Джоаккино Россини в Пезаро, потом окончила Университет в Урбино, где и заразилась театральной «бациллой». А приехав изучать русскую культуру вСанкт-Петербург, «увязла» в театре навсегда: закончила актерский курс СПбГАТИ (мастерскую Ю. М. Красовского), потом попробовала себя в Театре «Особняк». Но, услышав, что Петр Фоменко объявил набор в стажерскую труппу своего театра, бросила Питер и приехала в Москву поступать. Конкурс был сумасшедший, но Моника прошла все «редуты». С тех пор прошло четыре года, в течение которых молодая итальянская актриса сыграла в «Мастерской» несколько примечательных ролей, в том числе в изумительных «Сказке Арденнского леса» и «Триптихе» Петра Фоменко, а также в спектаклях Евгения Каменьковича и Ивана Поповски. А Николай Дручек в «Белых ночах» по Ф. М. Достоевскому даже доверил ей сыграть Фёклу и Матрёну. Но в полной мере талант, темперамент и «драйв» Моники проявился в спектакле «Рыжий», сочинённом стажерской группой во главе с молодым режиссёром Юрием Буториным по стихам замечательного поэта Бориса Рыжего и песням Сергея Никитина. В этом спектакле Моника выходит на сцену в образе прекрасной дамы, обозначенной в программке как «Некто Н.», которая периодически меняет свой облик и роскошные туалеты: от изысканного застиранного халатика до изящных белых трикотажных рейтуз с резиночками. При этом она виртуозно играет на флейте и трубе и демонстрирует совё потрясающее «бель канто», распевая мировые эстрадные хиты и разухабистые песни в жанре «городского романса» на стихи Бориса Рыжего. Кстати, героиня этой публикации хорошо поет и русские народные песни, спасибо её педагогу по вокалу в СПбГАТИ Таисии Калинченко. Вот так причудливо тасуется колода: молодая итальянка, наверное, и не ведает, что эта дивная русская актриса за два года до рождения своей ученицы сыграла в пронзительном фильме Петра Наумовича Фоменко «На всю оставшуюся жизнь».


 — Моника, ваша творческая биография началась не с театра, а с других наук и искусств?
 — Да, я училась сначала в музыкальной школе и в консерватории в Пезаро, а потом в университете в Урбино. Город Пезаро знаменит тем, что там родился Джоаккино Россини, а Урбино считается мировым сокровищем, там очень хорошо сохранилась архитектура. Пезаро — университетский город, в нем студентов больше, чем простых жителей. В урбинском университете я изучала иностранные языки, в том числе, русский. Вообще, мама с детства заставляла меня изучать языки, наверное, понимала, что это пригодится в дальнейшем. В университете я уже почти решила, что языки — это мой путь в жизни. Но там был театральный коллектив, с которым я стала сотрудничать. Все было очень серьезно: к нам приезжали мастера и занимались с нами. Мне помогало то, что я знала языки, имела музыкальное образование. И непонятно откуда возникла настоящая страсть к театру.

 — А не говорили ли вам родители, что театр — это «гиблое» дело?!
 — Мама иногда говорила что-то вроде этого. А папа — нет. Он по профессии музыкант — трубач, и понимал, что, если туда тянет, то ничего уже поделать нельзя. Они мне говорили: «Мы твои решения не понимаем, но делай, как хочешь». Согласились они и тогда, когда я решила уехать в Россию. Кстати, мама недавно приезжала сюда, была на наших спектаклях.

 — Откуда вы так хорошо знаете русский язык?
 — Думаю, что я выучила русский «от отчаяния». Ведь я оказалась в незнакомой стране России совершенно одна, так что деваться было некуда. Я себе сказала: «Придется учить. Ведь здесь надо будет не только жить, но и заниматься тем, чем ты хочешь!» Кроме того, мне всегда помогали хорошие люди: и в Петербурге, и в Москве. И они помогали мне в самые сложные моменты особого одиночества или когда мне казалось, что я иду по жизни неправильно.

 — Как вы оказались в Петербурге?
 — В своём университете я получила стипендию на шесть месяцев для поездки в Петербург и изучения русского языка. В Питере я училась и писала выпускную работу по русскому театру. Почти не зная язык, я стала ходить по театрам. Так я старалась связать театр с наукой. Но пошла даже дальше: в «Желтых страницах» нашла адрес Академии театрального искусства, пришла туда и попросила разрешения присутствовать на занятиях по мастерству. Я ходила ко многим педагогам, мне было очень интересно. Мне даже позволили участвовать в этюдах. И тогда всё решилось: я поступаю в Академию. 

 — Значит, вы воспользовались государственной стипендией Италии не просто для изучения русской культуры, а для внедрения в неё и «проникновения» в российский театр?
 — Можно сказать так. Но по приезде в Италию я много рассказывала о культуре России, о театре, даже прочитала доклад, и всем было, по-моему, интересно. Тем более, что они стараются развивать культурные связи, и я в этом участвовала.

 — Были ли у вас в Академии театрального искусства роли, которые помнятся вам и сейчас?
 — Конечно. Не забывается первый спектакль нашего курса — «Голый король», в котором я играла дирижера оркестра. Это был клоунский оркестр, который исполнял живую музыку на протяжении всего спектакля. У меня был дикий парик, огромные туфли, толщинки…

 — В вашем послужном списке я обнаружил роль, которая называлась «Маска Пульчинелла» в редком для нашего театра жанре — commedia dell'arte. Это было интересно?
 — Да, очень! Мне очень повезло в Академии, что мой Мастер Юрий Михайлович Красовский был открыт для работы с мастерами, работающими в других жанрах. Когда я училась на четвертом курсе, в Петербург приехал итальянский режиссер Микеле Монетта. Он давал мастер-класс, на котором я была переводчицей. Потом его пригласили ставить спектакль, в котором он придумал маски и преподал нам основы этого жанра — commedia dell'arte. «Маска Пульчинелла» очень помогла мне потом и в других ролях. Например, в роли Белой королевы в спектакле Ивана Поповски «Алиса в Зазеркалье», особенно во время превращения в овцу.

 — Как получилось, что вы вдруг решили поехать в Москву и поступить в стажерскую группу «Мастерской П. Фоменко»?
 — На четвертом курсе Академии я подумала, что с удовольствием осталась бы поработать в России. Попробовала себя в одном из театром в Петербурге, но не пошло. Узнала, что Петр Наумович Фоменко набирает стажерскую группу. Несколько раз приезжала на консультации, потом на туры. К счастью, меня приняли.

 — Мне кажется, что «хитрый» Петр Наумович набрал в свою стажерскую группу «разноплеменных» людей, чтобы и самому у вас чему-то поучиться.
 — Да. Он всегда говорит, что очень важно учиться друг у друга, беречь эту нашу общую работу. Меня потрясло, когда он сказал, что каждый человек носит свой опыт с собой. И я почувствовала, что меня здесь принимают такой, какая я есть. Он ценит то, что мы все разные. Он с нами вместе сомневается, спорит, учится. И мы иногда спорим с ним. 

 — За четыре года вы достаточно много сыграли в спектаклях «Мастерской». Но мне хотелось бы поговорить о спектакле «Рыжий». Это была инициатива вашей команды?
 — Идею этого спектакля нам подарил Сергей Яковлевич Никитин. Он принес в театр свои песни на стихи Бориса Рыжего. Мы пробовали работать с этими песнями, но у нас долго ничего не получалось. Петр Наумович просил ни в коем случае не бросать это дело. В конце второго года стажировки у нас стало что-то получаться. И, в конце концов, стажерами был создан спектакль. В нем нет пьесы, тут все зависит от наших ассоциаций, мыслей, чувств.

 — Это спектакль о 80-х годах России, поэтому он волнует сердца россиян и, прежде всего, тех, кто жил в это время. А как чувствует эти стихи молодая итальянка?
 — Я воспринимаю их интуитивно. Потому что эти стихи универсальны. Для них нет границ стран или национальностей. Они сами ложатся на душу. И музыка там прекрасная.

 — Я слышал ваше пение и в этом спектакле, и в записи. Признайтесь честно: вы все же закончили консерваторию по классу вокала?
 — Нет! Я училась лишь немного по классу флейты. Потом поняла, что хорошей флейтистки из меня не получится, и решила, что флейта поможет мне в театре.

 — А на трубе вам часто приходится играть?
 — Часто. Хотя играю на ней очень плохо и репертуар у меня небольшой. Но Петр Наумович умудрился использовать мои скромные способности в спектаклях. Мы с ним вместе придумали несколько «номеров» для моей трубы.

 — Вам, наверное, приходится много репетировать. Соседи по дому вас ещё не побили?
 — Нет, потому что я репетирую в гримерке. Думаю, что коллеги-актеры скоро побьют.

 — Я знаю, что как-то раз вы были на фестивале и пели зонги Курта Вайля. Вам близок этот потрясающий композитор?
 — Да, я обожаю его музыку. Я пела его зонги в 2007 году на фестивале, который организовал замечательный музыкант Алексей Гариболь. Мне это было очень интересно.

 — Есть ли у вас роль-мечта?
 — Одной любимой роли, о которой я мечтала бы, у меня нет. Думаю, лучше пробовать много разных ролей. Но если бы пришлось когда-нибудь играть в Италии, то хотелось бы попробовать какую-нибудь пьесу Пиранделло.

 — Похожа ли итальянская театральная система на русскую?
 — Нет, там всё иначе. Группа актеров собирается на определенный спектакль, его играют какое-то время, потом люди расходятся. Спектакль в репертуаре театра редко остается. Поэтому у итальянских актеров ситуация сложнее, чем у российских. Надо постоянно создавать себе работу, искать её, «прыгать» из одного проекта в другой. Это трудно, но заставляет быть постоянно в форме. В Италии сейчас очень хорошее молодое поколение актеров.

 — Однажды будучи в Италии в маленьком городке я услышал жуткие крики и ругань. Казалось, что идет кровавая разборка. Но, подойдя, я убедился в том, что люди «мирно» разговаривают друг с другом, сидя за столом, попивая винцо и размахивая руками. Судя по вашему пению и некоторым ролям, у вас истинно итальянский темперамент. Приходилось ли вам, живя в России, «приструнивать» свою энергию?
 — Постоянно! Дело в том, что у нас дома принято общаться именно так: мой папа с юга, из Неаполя. Поэтому «градус» нашего семейного общения гораздо выше, чем в среднем по Италии. Иногда на меня обижаются коллеги: «Что ты на нас кричишь!» Я им пытаюсь объяснить, что это просто моя манера общения. Но они мне верят не всегда! Поэтому я учусь себя успокаивать.

 — Что вас держит в этой стране, которую «умом не понять», где такие зимы, что ваше южное сердце должно было давно превратиться в ледышку?
 — Меня что-то притягивает к России. Мне здесь очень многое нравится. Прежде всего, её просторы. А самое главное — мне нравится в России душевный простор людей. Повторю, что меня в России всегда окружали замечательные люди. А что касается холодов, то я купила себе дубленку и теперь ничего не боюсь! А снег я просто люблю с детства!

 — Можете ли остаться здесь навсегда?
 — Жизнь подскажет. Пока что я чувствую себя на своём месте.