Ночь с Клеопатрой

Спектакль «Египетские ночи» — хорошо темперированная импровизация. Затеял ее автор инсценировки и режиссер Петр Фоменко. По своему обыкновению, он занимался кропотливой литературной аппликацией — из множества неоконченных пушкинских прозаических отрывков, сонма стихов и одной оконченной поэмы Валерия Брюсова под названием «Египетские ночи» склеивал сюжет одноименного спектакля. Затем импровизацией занялись артисты театра. В собранном из перечеркнутых черновиков сюжете им предлагалось выступить в ролях очень неординарных — играть светскую молву, поэтическое вдохновение, исполнять стихи Пушкина под музыку Россини и перевоплощаться из чопорных персонажей пушкинской эпохи в героев античного анекдота о Клеопатре и ее любовниках. Черед импровизировать запланирован и для зрителей. «А что вы думаете об условии Клеопатры?» — этим то ли вопросом, то ли просто мыслью, проговоренной вслух и не претендующей на немедленный отклик, завершается спектакль. О своем мнении по поводу прихотей египетской царицы предлагается поразмышлять по дороге домой.
Условие Клеопатры было коварно. Всем тем, кто желает провести ночь с царицей Египта, она готова предоставить эту возможность, однако жаждущий царственного тела должен заплатить за это жизнью. «Этот анекдот совершенно древний», — аттестуют сюжет, сильно занимающий одного молодого человека по имени Алексей Иванович (Павел Баршак), господа во фраках и дамы в пышных оборках. Проводя вечер на даче, эти рассудительные светские люди даже и не подозревают, что пробужденный пылким юношеским воображением египетский сюжет неожиданно вклинится в их мирную светскую болтовню. А меж тем его воплотитель — синьор Пиндемонти (Карэн Бадалов) — уже стучит в дверь и предлагает свои услуги.
Заезжий неаполитанец с орлиным носом и черными клоками волос с таким воодушевлением импровизирует на заданную ему тему о Клеопатре, что завороженные столь вдохновенным повествованием завсегдатаи гостиных пускаются подыгрывать ему. Вдова по разводу — страстная Зинаида Вольская (Полина Кутепова) делается Клеопатрой, сочинитель Чарский (Андрей Щенников) представляет Антония, генерал Сорохтин (Алексей Колубков) воина Флавия, эстет Вершнев (Илья Любимов) — ученого Критона.
Поначалу очень литературное, черно-белое, освещенное лишь неровным светом свечных светильников, действо к середине (спектакль идет два часа без антракта) вспыхивает яркими красками. Взлетает пурпурное покрывало, изображая страстные ночи и кровавые рассветы, единичные реплики сливаются в дружный хор, гостиная княгини D. , убранная в традиционном для тридцатых годов XIX века стиле, преображается в чертог египетской царицы, все кружится, стихи льются┘ На маленькой сцене мастерской воцаряется та самая обаятельная творческая суета, за которую публика так любит этот театр.
Ближе к финалу Петру Фоменко удается воспроизвести на сцене то, из-за чего, собственно, все это возрождение Чарского, Вольской, Клеопатры и проч. из небытия пушкинских черновиков и было затеяно. Фоменко и его актеры разыгрывают не просто сюжет из древней истории, а представляют нечто большее. «Ах, Пушкин, Пушкин», — вздыхает сочинитель Чарский. «Поговорим о странностях любви», — завораживает своей настойчивостью Вольская. «А что вы думаете об условии Клеопатры?» — вопрошает юный Алексей Иванович (Павел Баршак). Спектакль, словно россиниевская опера, расходится на сольные партии, лейтмотивы, хоры, ансамбли и побочные темы, чтобы в результате выйти к главной — тому, как среди суеты, болтовни, счетов да расчетов, где-то в промежутке между надеванием роскошного турецкого халата и штопаньем кальсон, зарождается поэзия. Как она, еще будучи неясным замыслом, будит воображение поэтов и воодушевляет будущих читателей. Как наконец, приняв форму стихотворных строк, отрывает всех от реальности и уносит, куда ей вздумается, например в чертоги Клеопатры.
И несмотря на то что спектакль несколько длинноват и в контексте творчества Петра Фоменко не является новым словом, эта сверхзадача режиссеру и его актерам вполне удается.