Актриса Мадлен Джабраилова: «Петр Фоменко прост. Как Моцарт»

На большинство спектаклей его «Мастерской» нужно записываться за пару месяцев, а то и больше. При том что билет в партер может стоить и 5 тысяч рублей. Какой он, Петр Наумович, и как ему удается делать такие чудеса, мы постарались расспросить звезду его театра Мадлен Джабраилову

 — Ваш театр поначалу назывался «женским» — может, потому что начался с четырех прекрасных актрис — это вы, Мадлен, Галина Тюнина и сестры Кутеповы — Ксения и Полина.

 — Провокация! Мужчины тоже были! — смеется Мадлен. — Просто Петр Наумович (Мадлен чаще называет мэтра Он - вот прямо так, с большой буквы) очень чуток к женской природе. И внимателен к малейшему ее изменению. Но природа эта не может быть сама по себе — она проявляется через мужчину. Или через другую женщину. Рассмотреть, вскрыть взаимоотношения между мужчиной и женщиной, и не обязательно в любовном смысле, — это, наверное, одна из интереснейших задач для театра.

 — А как вы его за глаза называете?

 — Фома. Он знает. И сам себя так называет. Знаете, у Пушкина в «Маленьких трагедиях» Сальери о себе и своей музыке говорит как о чем-то высоком, важном, сложном, трудном, и поэтому все это выходит пафосно, хотя и искренне, а Моцарт о себе говорит: ну я там что-то набросал — как-то сна не было. Просто, если не сказать уничижительно. В этой простоте, мне кажется, Петр Наумович и есть. Слова «грандиозно, глубоко-высоко» он отказывается принимать на свой счет.

 — Поэтому ваш театр называется «Мастерская»?

 — Так вышло, что мы и название толком не могли придумать. И просто оставили так, как и назывался наш курс в ГИТИСе. Там была мастерская Захарова, мастерская Хейфеца, Гончарова. И была мастерская Петра Фоменко. И это название напоминает, что мы все равно ученичеством занимаемся, мы не мастера с какой-то большой буквы.

 — Два года назад погиб Юрий Степанов. Эта потеря была…

 — …Как потеря в семье…

 — Значит, понятие «театр — дом» и «театр — семья» у вас культивируется?

 — Петр Наумович иронизирует над этим понятием, шутит, ставит его под сомнение, но сохраняет именно такой театр.

 — Ну а, помимо работы, что Петру Наумовичу приносит радость?

 — Наверное, книги, музыка, общение со старыми друзьями.

 — А от чего ему бывает скучно?

 — От слова «народ». Он говорит, что не понимает его. Для него безличие — это самое неинтересное, что может быть. Все правильное он подвергает сомнению. Часто говорит: «Правильно? Да. Интересно? Нет». Он не любит ничего приторного и однозначного. Если ему говорят, какой прекрасный человек, он сомневается: «Вы в этом уверены?» Задать вопрос для него иногда интереснее, чем получить на него ответ.