«Дар» стал точкой и прибытия, и отправления

Спектакль, после которого хочется немедленно попросить политического убежища в каком-нибудь фантастическом театральном посольстве, чтобы навсегда остаться жить в мире воображения и вымысла, потому что в нашей простой до одури повседневности ни тому, ни другому как-то совсем не осталось места. Потом уже можно разбираться с собственной душой – чего это она, дурочка, затосковала, да еще и на такой высокой ноте, но вообще-то такая ностальгия после фоменковских спектаклей – это нормально.
«Дар» — стал точкой и прибытия, и отправления. Это первая премьера Мастерской после смерти Петра Фоменко, но сделан он еще при его жизни. Если уж на то пошло, то и вся сценография здесь на мотив временности, путешествия, невозвратимости. В дали сцены – окна-двери под потолок – то ли вокзал, то ли родовая усадьба, где осталось прошлая жизнь. Поближе – телеграфные столбы, да рельсы крест-накрест. По ним ездят тележки – они и трамваи, и съемные квартиры, и каталки больничные.
«Дар» — самый бессюжетный роман Набокова, с поисками формы. Вот и спектакль каждую секунду можно фотографировать – и каждый снимок будет живописным кадром.
Герой Федор Годунов-Чердынцев, русский эмигрант и аристократический отпрыск. Он попадает в Берлин, зарабатывает там уроками, мечтает о литературной славе, о любви и ведет внутренний диалог со своим кумиром, поэтом Кончеевым. Но почти вся прелесть спектакля – в удивительном персонаже Полины Кутеповой. Мешковатый, смешноватый человечек с носом Гоголя и расхристанной пластикой Чаплина – по сути главный герой. Он заявлен как критик, но критиков тут и без него хватает (вон они «поют дурными голосами» свои критические мнения на мотив Интернационала или Марсельезы), и по всему выходит, что этот носатый – ироничное альтер-эго Набокова-Чердынцева (хотя писатель не признавал такого соединения, он, скорее, видел себя в Кончееве) или его персонифицированное воображение. Неузнаваемая Кутепова появляется с «культурным багажом» – с чемоданом, полным пластинок и книг, и своим гоголевским носом, на нюх определяет где Пушкин, а где так себе. Герой сочинит свою книгу, влюбится в Зину Мерц и унесется по спинкам зрительских кресел за новым вдохновеньем, предоставив нам перебирать в уме все остроумные находки спектакля.