Серафима Огарёва: «Я с детства знала, на что шла»

Актриса «Мастерской Петра Фоменко» Серафима Огарёва, дочь режиссёра Александра Огарёва и актрисы Натальи Молодеевой рассказала «Театралу» о своём театральном детстве.

Серафима, помните ли какие-то моменты из раннего детства, связанные именно с театром?
Мои родители работали в Тольятти, и первые воспоминания у меня связаны с тольяттинским театром. Там я смотрела в основном сказки. Чаще всего «Аленький цветочек» и «Красную шапочку», потому что в этих спектаклях играла моя мама. Наверное, с этими спектаклями и связаны мои первые ощущения и впечатления. Помню, что я хотела бы тоже выходить в красивых платьях и кокошниках на сцену. Мне казалось, что это какой-то прекрасный мир! И мне хотелось принимать участие в происходящем на сцене.

Сколько вам было лет?
Это был еще дошкольный возраст – четыре-пять лет. Мама еще Снегурочку часто играла. Мне очень нравилось, что она такая красивая, нарядная и добрая.

Когда ваши родители приехали в Москву в театр Анатолия Васильева, я знаю, что вы и жили там же, на Поварской.
В театре на Поварской мне нравилось, конечно, быть именно за кулисами. Потому что это какое-то особое пространство, куда многим входить запрещено, а тебе можно там находиться и наблюдать за всем, что происходит!
Конечно, вспоминая детство, нельзя не вспомнить мою соседку и подружку Аню Зайкову, с которой мы жили в той квартире на Поварской. Мы вместе росли и бегали по «закулисью». Сейчас она тоже актриса и работает в Ленкоме. Вспомнилось, что мы как-то с ней поздравляли Игоря Яцко с какой-то наградой. Я не помню точно, что это было, но мы с Аней наспех придумали ему поздравление в стиле Васильевской школы, с особыми, характерными интонациями, и все взрослые очень смеялись. Все это было как-то непосредственно и весело.

Вас было только двое театральных детей на Поварской?
Еще мой брат и Вася Красников. Но мальчики играли с мальчиками, а девочки, естественно, с девочками. Поэтому всякие такие придумки связаны именно с Аней. Хотя у меня и с братом тоже был «знаменитый» спектакль «На шкафу», который мы показывали в квартире на Поварской. Там были очень высокие расписные потолки в каждой комнате. И меня как-то папа носил на плечах и в шутку посадил на шкаф, а потом и брата тоже посадил. Мы там играли-играли и придумали, что будем вечером выступать на шкафу, позвали гостей и пели песни со шкафа – это, по-моему, было наше первое театральное выступление на Поварской.
Потом после этого выступления мы много всего придумывали. Все было «по-взрослому», мы объявления вешали, билеты делали и выдавали каждому пришедшему. А однажды вдруг меня осенило: почему объявления вешают только тогда, когда какое-то событие? И я подумала, почему бы не повесить объявление по поводу того, что нет никакого события, и написала разноцветными буквами: «Внимание! Дорогие соседи, сегодня 21 января в 18:00 ничего не будет». Помню, мою шутку все оценили!

Много актеров жили в этом доме?
Мне кажется, четыре семьи.

А на репетиции к родителям вы ходили?
На репетиции – нет. Почему-то считалось, что Анатолий Васильев не любит детей, и мы всегда знали с Аней, что ему лучше не попадаться на глаза.

Так ни разу и не попались?
На репетициях – нет. Я, в принципе, понимаю, я бы тоже не очень хотела, чтобы кто-то приходил ко мне на репетиции. Все-таки это какой-то сокровенный момент. Но, конечно, когда мы встречали Анатолия Васильева, то он совершенно не производил впечатления человека, который не любит детей. Помню, что был какой-то праздник, и мы с ним договорились о том, что мы – его внучки. Он это вряд ли помнит, но мы с тех пор его в шутку называем дедушкой.

Родители помогали вам в ваших детских постановках?
Помогали, если мы за чем-то обращались, например, просили какую-нибудь лампу… Но, конечно, это была наша игра, в которую мы с удовольствием играли, а взрослые нам радостно подыгрывали. Всегда приходили и очень нас поддерживали. Это было для них тоже такое развлечение. Я даже недавно в Инстаграме смонтировала и выложила небольшое видео нашего детского спектакля на Поварской.

Вы никогда в детстве не выходили на настоящую театральную сцену?
Моего брата несколько раз браги, а меня нет. А мне очень хотелось! Но еще тогда, в раннем детстве я поняла, что женщина гораздо менее востребована в театре, чем мужчина. Ролей для мужчин больше. Так что я с детства знала, на что шла.

Когда учились в школе, у вас был школьный театр?
Да, у нас это называлось – театральная неделя. Я там участвовала, а папа помогал, он нам ставил пару спектаклей. А однажды написал нам сценарий Новогодней ёлки. Я до сих пор текст наизусть помню. Это было очень остроумно. Написал он сценарий про мальчика, который изображал Деда Мороза. Там были такие слова:
 — Здравствуйте, детишки, девчонки и мальчишки! Подросли, большими стали, меня-то вы узнали? Ехал я на поезде, мчался на ракете, я подарки вам принёс, дорогие дети! Становитесь в хоровод, дружно встретим Новый год!
 — Стойте-стойте, ясно всем, здесь сокрыта где-то ложь. Этот мальчик, ну совсем, на дедулю не похож! У того и плечи шире и другая борода. Даже в нашем Детском мире я такого небольшого не видала никогда!
 — Вы меня простите, каюсь. Вам перечить я не смею, я не Дед, а Внук Мороз!

Какие спектакли в ШДИ производили на вас в детстве сильное впечатление?
Я была абсолютным фанатом спектакля «Из путешествия Онегина». Он шел много часов, но мне было все равно, я смотрела его раз 20, мне кажется. Я полюбила это произведение и очень его хорошо знаю благодаря этому спектаклю.
«Пушкинский утренник» тоже очень любила. Я вообще люблю такого стиля юмор, такой светлый. В тех спектаклях было очень много юмора высокой пробы. Поэтому эти спектакли всегда наполняли меня жизненной энергией. И у папы в спектаклях всегда это есть, осталось, наверное, от Школы Васильева. Даже если спектакль и не очень веселый, но я знаю, что всегда папа как-то так все повернет в конце, что действительно хочется жить. Есть такая энергия в нем и в тех спектаклях, которые я помню с детства.

Любили бывать в «Школе драматического искусства»?
Да, когда я приходила в театр, всегда те, кто на сцене, мне казались просто богами и богинями!
Там шел такой спектакль – «Илиада», и у нас с Аней Зайковой был свой «лайфхак», связанный с ним. На Сретенке в зале «Манеж» над сценой, под самой крышей, есть такой мост, где висит свет. А мы во время спектакля пробирались на этот мост и оказывались в самом центре прямо над сценой. Этот спектакль был очень музыкальный, и там был момент, когда звучала очень эффектная музыкальная тема. Мы с Аней ложились на этом мосту и слушали оттуда эту красивую музыку. Нам тогда было лет десять, наверное, или двенадцать.

А на репетициях на Сретенке тоже не бывали никогда?
Был один короткий период, когда мы летом с братом вместе подрабатывали в театре реквизиторами. Я помню, мы заготавливали для «Пушкинского утренника» как раз самовар, бублики. Помню, нужно было налить чуть-чуть чая, и актер Олег Малахов перед началом всегда приходил и пробовал, хороший ли чай. Такая была традиция. Там же в какой-то момент разносили чай и угощали зрителей.
А не так давно был опять показ «Пушкинского утренника» на Сретенке. Прекрасно играли!

Вы снова смотрели?
Конечно, не могла такое пропустить! На самом деле вчера шла и думала, что, конечно, память оставляет очень выборочные куски из жизни. Очень отрывочные воспоминания. Я помню какой-то музыкальный спектакль, где участвовали все Васильевские актеры в такой зеленой стеклянной комнате. А что это было – не помню… Потом был «Каменный гость». Были какие-то показы уже следующей Васильевской группы. Помню Шекспира уже в зале «Глобус». Я всегда любила этот театр, следила за его жизнью, не оставалась в стороне.

В какой момент вы решили поступать в театральный вуз?
Как-то так с самого раннего возраста складывалась жизнь, что я даже не думала, что могу поступать куда-то еще.

Родители помогали готовиться?
Да, папа мне очень помог, потому что я очень падка на всякие штампы. И если бы не он, я бы читала «Ворону и лисицу», Цветаеву, Зощенко… То есть у меня был бы стандартный набор произведений, но благодаря папе, который мне подсказал другие варианты, я читала Гоголя, Бродского…
У папы неординарный взгляд на всё, он гораздо более эрудированный, много знает и видел. Так что постепенно, благодаря ему, у меня как-то сформировывался вкус. Все папины замечания и подсказки я слушала внимательнейшим образом и долго сама прорабатывала. Потому что очень хотела поступить и действительно серьезно готовилась!

Вы хотели поступить к какому-то определенному мастеру?
Нет, я настолько сильно хотела стать актрисой, это было такой моей сокровенной мечтой. Но боялась, что никуда не поступлю, что я хуже всех на свете, поэтому решила поступать во все театральные вузы. Как это, в принципе, все делают. А потом я узнала про Олега Львовича Кудряшова. Я помню, мы ездили на гастроли с Дмитрием Крымовым, моя мама тогда работала с ним. И на фестивале «Радуга» в Питере я посмотрела спектакль выпускавшихся «кудряшей», который мне так понравился, что я загорелась попасть к Олегу Львовичу, но была уверена, что это невозможно. Когда прошла первый тур, даже думала, что это просто какая-то ошибка. Вот в таком страхе и ужасе я поступала, но поступила.

А сейчас ваша мама в каком театре работает?
Сейчас она живет в Сербии и уже не работает в театре.

После учебы вы сразу пришли в театр Фоменко?
Да, причем абсолютно так же, как при поступлении в вуз, я была уверена, что в этот театр меня никто не возьмет. Такие же были прослушивания, и после каждого тура я была уверена, что все, теперь точно я не прошла. Петр Наумович, помню, смотрел, когда я читала, не на меня, а на других студентов. Одна Галя Тюнина смотрела очень внимательно на меня, улыбалась и всячески поддерживала. Ее улыбка – это была настоящая опора для меня.

Какие первые роли были в театре?
Сразу стали репетировать «Бориса Годунова», которого так и не выпустили. По-моему, полгода мы репетировали каждый день. Мы даже «на ноги» не успели встать, только читали и разбирали. Не могу себе простить, что потом потеряла ту книжку, которая у меня была вся в пометках! Каждая строчка!
А вскоре, после того как я пришла в театр, меня ввели в спектакль «Носорог». Мне очень дорог этот спектакль, это была моя первая роль! В нем я сразу стала играть со старшими коллегами – Кириллом Пироговым, Галей Тюниной, Андреем Казаковым, Никитой Тюниным.

С папой как с режиссером не работали?
Пока не работали, но очень хочется, и я верю, что придет такой момент.

Когда вы работаете над ролями в этом театре, вы с папой советуетесь? Он смотрит ваши работы?
Да, смотрит, но смотрит абсолютно влюбленными глазами, ему всё нравится. Один раз только он сказал, что я слишком была серьезной, что мне не хватало юмора на сцене. Но это был единственный раз за всю жизнь, когда он мне сделал замечание. Я от него не слышу никакой критики. В этом смысле моя мама гораздо строже. Вернее, не столько строже, сколько именно подсказывает мне что-то, а папа просто счастлив, горд и восхищен.

Когда пришли к «фоменкам», трудно было найти общий язык с мэтрами этого театра?
Наоборот! Я никогда раньше не знала, что можно так легко влиться в коллектив. Столько тепла, любви! Гораздо легче, между прочим, чем молодыми стажерами. Как ни странно, да, они столпы, но, тем не менее, они открытее, мудрее, взрослее. Не было вообще никакой сложности, наоборот, было удивление, что так бывает в жизни, что есть такие люди.