Ва-банк последней жертвы

Долго — почти два года — репетируя «Последнюю жертву», Марк Захаров неторопливого и обстоятельного Островского поставил в жанре стремительного фарса, похожего на выстрел. Художник Олег Шейнцис заполнил всю сцену каретами, колясками и экипажами, в начале каждого действия зрителей оглушает стук колес — словом, все куда-то мчатся, спешат, и даже судьбоносный разговор Тугиной и Дульчина происходит на крыше кареты, куда они взлетают, словно гимнасты. Темп задан такой, что новый спектакль Ленкома «Ва-банк», названный"сценами из комедии «Последняя жертва», идет всего два часа, а событий за это время в нем происходит столько, сколько хватило бы на пять пьес.

Образ гонки в никуда как нельзя лучше отражает настроения, витающие вокруг. Все чего-то очень хотят, но никто не знает, чего именно, и наблюдается некоторое «томление духа», как сказано в другой пьесе. Все так стараются добиться цели, что не остается времени и сил на сантименты. Наконец, никто не знает, чем дело кончится, и потому на кон ставится все до последнего. Лучше всех это выражает в спектакле Глафира Фирсовна в исполнении Анны Якуниной: она демонстративно не похожа на знаменитых свах Островского, сладкоречивых и ловко опрокидывающих рюмочку, она деловита, умна, цинична и рядом с Прибытковым напоминает секретаря-референта при президенте компании. Она — порождение мира, где нет места эмоциям, нет времени на долгие разговоры, но есть расчет и умение добиваться нужной цели.

Самое парадоксальное в новом захаровском спектакле — то, что он подвергает сомнению даже чувства Юлии Тугиной, на чьей преданной любви к Дульчину и строится коллизия пьесы. У Александры Захаровой Тугина вовсе не лирическая героиня — она, скорее, барынька, готовая расчувствоваться от ласки, мгновенно приходящая в себя, когда понимает, что обманута и - самое главное! — разорена. Эта женщина всегда будет принадлежать сильному и богатому, а не слабому и бедному, поэтому одна из самых эффектных и хорошо сыгранных сцен — финал первого акта, когда Тугина, придя к Прибыткову просить денег для любовника, уходит от него почти влюбленной в немногословного и обаятельного миллионера.

Александр Збруев в роли Прибыткова элегантен, сдержан, молчалив, первый раз появляется буквально из-под земли (поднимается откуда-то снизу) и вызывает трепет у окружающих. Збруев на сцене всегда значителен, даже когда просто молчит — редкое актерское качество, и здесь оно как нельзя лучше совпало с решением режиссера: капиталист Прибытков, по пьесе покупающий расположение Тугиной, в спектакле его завоевывает. Сделать это ему не трудно, потому что он едва ли не единственный сохранил чувство реальности («из-за такой малости, как шесть тысяч, вы унижаетесь?»), деликатность (старается спрятать от Тугиной приглашение на свадьбу ее возлюбленного) и даже доброту (спасает племянника от долговой ямы). Правда, о любви и здесь речи нет: просто Прибытков привык владеть всем красивым и дорогим. «Ва-банк» — спектакль без любви и даже без жертв, потому что никто не проигрывает: Тугина выходит замуж, а Дульчин устремляется в объятия купчихи Пивокуровой.

Спектакль столь краток, что многие роли, подробно выписанные автором, стали эпизодическими: Лавр Миронович — Сергей Степанченко, Ирина Лавровна — Олеся Железняк, Салай Салтаныч — Сергей Чонишвили. То ли потому, что их играют кинозвезды, коих в труппе предостаточно, то ли потому, что откровенный гротеск наиболее органичен в заявленном жанре постановки, но именно их эффектные появления пока что особенно нравятся публике. В сценах, где заняты главные герои, текст все же сопротивляется предложенной трактовке, и напряжение иногда спадает. Стоит, возможно, или еще сократить диалоги, или играть их более фарсово — это старается делать Дмитрий Певцов в роли Дульчина, но маска откровенного мерзавца и подлеца у него выглядит как-то плоско.

По первоначальному замыслу Островского героиня, «не перенеся измены, сходит с ума, а Дульчин, узнав об этом и в припадке отчаяния, лишает себя жизни». Не будучи идеалистом, автор впоследствии финал изменил. Захаров, кажется, еще меньший идеалист: он вообще отказал героям в высоких чувствах и поставил смешной спектакль о том, как все бегут по кругу, преследуя свои маленькие цели. Есть, однако, два обстоятельства. Во-первых, смех почему-то застревает в горле и становится грустно. А во-вторых, в этом разудалом Островском есть режиссерское послание, прочитываемое и в его предыдущих спектаклях: что-то не то происходит. Может быть, не туда бежим.