Быть лишь красивой — некрасиво

Широкому кругу зрителей актриса стала известна благодаря фильмам «Мания Жизели», «Дневник его жены», «Ночной дозор», «В круге первом»… Сейчас она снимается в новой ленте режиссера Алексея Учителя «Кавказский пленный». А еще раньше ее узнала и полюбила театральная Москва по спектаклям театра-студии Петра Фоменко. Эту утонченную, с аристократической внешностью актрису нельзя ни с кем перепутать. Ее длинная тонкая шея с гордо посаженной головкой как будто предназначена для ношения бриллиантов, а длинные руки — для гранатовых браслетов. Но Тюнина отнюдь не тусовочный человек, она слишком серьезно относится к творчеству, никому не позволяет лезть в душу, отшучиваясь, что ее личная жизнь — это жизнь с руководителем театра Петром Фоменко.

 — Галина, ваш театр уже давно считается культовым у москвичей. Пятнадцать лет назад он открылся дипломным спектаклем вашего курса «Волки и овцы», который до сих пор идет в театре. Вам не надоело его играть?

 — Об этом и речи быть не может. Как может надоесть Островский с его могучим русским языком, с глубоко прописанными русскими характерами? Островский — такой глубокий колодец, который сколько ни копай, все равно дна не видно.

 — Пожалуй, ваш театр сегодня лучший в Москве. Тем не менее многих волнует, кто придет на смену 75-летнему Фоменко, как долго будет сохраняться студийный дух в театре, где премьерство выжигается каленым железом, а артистов с трудом отпускают на киносъемки. Вы были первой, кому Фоменко позволил сняться в фильме Алексея Учителя «Мания Жизели». Может, он вас всех ревнует к другим режиссерам?

 — В нашей Мастерской в отличие от других театров, где репертуар подстраивают под занятость артистов на стороне, мы свою работу в кино и на телевидении подчиняем графику репетиций в театре. Это было первое условие, которое поставил перед нами Петр Наумович. Ему до сих пор не безразлично, у кого и с кем мы снимаемся. А что будет с театром через пять-десять лет? Не знаю. Вон новое здание нашего театра начали строить еще в 2002 году и до сих пор строят. Вначале его собирались сдать в эксплуатацию в 2005 году, потом в 2006-м, но… По этому поводу Петр Наумович часто шутит: «Вырытый котлован для театра может стать нашей братской могилой». Мы по-прежнему продолжаем ютиться в крохотном зальчике переоборудованного кинотеатра, за большие деньги арендуем площадки столичных театров. Наверное, другой коллектив давно бы развалился, но, как ни странно, трудности только сплачивают нас.

 — Я сидела рядом с вами на премьере спектакля «Венерин волос» по роману Шишкина и видела, как вы переживаете за своих коллег, приехав на премьеру со съемок фильма Эльдара Рязанова из Питера. Это так нетипично для нынешних артистов…

 — Ничего странного в этом не вижу. У нас в театре существует неписаный закон: как бы мы ни были заняты, важно собираться вместе и поддерживать тех, кто на сцене. Особенно если это первый спектакль — он ведь не встал еще на ноги и может от любого дуновения ветерка пошатнуться, пойти не туда…

 — Обычно актрисы и на сцене, и на экране боятся выглядеть дурнушками. Вы же в спектакле «Носороги» так изуродовали себя, что вас не узнать. Не боитесь, что какой-нибудь режиссер предложит вам роль Бабы-яги?

 — Я никогда не думаю на эту тему: уродую я себя или нет. Быть постоянно красивой — это удел манекенщиц и фотомоделей, я же драматическая актриса и, значит, должна перевоплощаться в каждом новом спектакле. И если вы не узнали меня в «Носорогах», то мне это только приятно.

 — Зато в кино вам нередко предлагают роли красавиц: то великой балерины, то жены Бунина, ваши героини часто окружены мужским обожанием…

 — Взаимоотношения мужчины и женщины — это самое интересное, что может быть в искусстве. Я не понимаю истории про однополую любовь, ибо искажение человеческой природы всегда выглядит чудовищно, дико, неестественно. Когда мне по роли надо погружаться в мир чувств, то я вспоминаю свои собственные ощущения от прикосновений, замирания сердца. Ведь любовь — это своего рода высокая болезнь. Я много слез пролила, когда играла жену Бунина в фильме Леши Учителя. Я преклоняюсь перед творчеством Бунина, могу перечитывать «Темные аллеи» десятки раз, а тут надо было сыграть жену Ивана Алексеевича, ее великое терпение и мудрое отношение к капризам гения, к его увлечению другими женщинами.

 — Кстати, что больше всего вы цените в женщине и в мужчине?

 — Мужчина должен обладать большой внутренней силой и обязательно владеть самим собой, тогда ему будет подвластен весь мир. А женщина с ее тонкой интуицией никогда не должна превращаться в мужчину, а тем более подавлять его. Наш мудрый Петр Наумович никогда не спорит с актрисами и даже в чем-то им уступает, а потом ставит их перед выбором: если ты такая смелая, то и за результат отвечай сама.

 — Но ведь режиссеры по своей природе диктаторы, особенно в кино…

 — Мне, наверное, в этом смысле повезло. Кроме благодарности и большой признательности, я ничего другого не могу испытывать к Алексею Учителю, Сергею Соловьеву, Эльдару Рязанову, Глебу Панфилову, у которых мне посчастливилось сниматься. Этих мастеров я называю растратчиками, потому что на съемочной площадке они тратят себя без остатка. Для каждого из них в работе нет мелочей. Помню, в «Круге первом» мы снимали сцену, и на столе должен был стоять стакан в серебряном подстаканнике, а его не оказалось. Так вот, Панфилов не начал съемки до тех пор, пока стакан не нашли. И это, поверьте, не выглядело каким-то капризом…

С партнерами в кино мне тоже везло. На съемках в том же «В круге первом» я подружилась с Инной Чуриковой. Инна Михайловна не только удивительная актриса и мудрая женщина, которая не боится своего возраста, она еще и удивительный человек, очень заботливый. Если у тебя болит голова, она и таблетку раздобудет, и горячего чаю принесет. Никакого премьерства, а уж тем более зазнайства. Эта старая гвардия настоящих артистов может сто очков вперед дать любому зарвавшемуся «медийному лицу», потому что за ними стоит мастерство и культура.

С удовольствием работала я и с Женей Мироновым, моим однокурсником по Саратовскому театральному училищу, который уже 25 лет назад поражал всех своим трудолюбием. Однажды, когда мы с ним случайно встретились в Москве, то прошли пол-Тверской улицы, останавливаясь у каждого столба. Женя тогда готовился играть Треплева в чеховской «Чайке» и проверял на мне свою роль, а я ему подыгрывала. Наверное, прохожие думали: вот сумасшедшие. 

 — Вы сейчас назвали фильмы, которыми можете гордиться. Но ведь были в вашей биографии и другие ленты, например, пресловутые «Дозоры», обруганные всеми, кому не лень. Как вы со своей творческой взыскательностью могли согласиться играть в них?

 — Вы так говорите, будто актеры могут предвидеть результат. Знаете, в театре существует неписаное правило: если спектакль получается, то это заслуга актеров, если проваливается, то виноват режиссер — значит, не сумел вложить в исполнителей то, без чего на сцене нет живой жизни. А в кино… Мне кажется, актер там только модель, типаж, многое решает сценарий, режиссер, оператор. Наверное, я говорю прописные истины, но вы, журналисты, должны об этом знать и не бросать нам таких необдуманных упреков. И потом, о фильме « В круге первом» я тоже читала нелицеприятные статьи, хотя они абсолютно несправедливы, мы с Женей Мироновым много говорили об этом.

 — Кстати, вы оба с ним приехали из Саратова. Уж не затем ли, чтобы завоевать Москву?

 — Да ничего подобного. Мы здесь начали учиться по новой. Он в Школе-студии МХТ, я в -ГИТИСе у Петра Фоменко. Хорошо, что мы сразу нашли свою компанию единомышленников и со временем настолько срослись с ней, что по-другому свою жизнь сегодня и не представляем. Ведь, по сути, никогда ни с кем не надо бороться, а тем более побеждать, надо одерживать победу над собой, то есть над своими недостатками.

 — А они у вас есть?

 — Конечно, я очень нетерпелива, вспыльчива, и поэтому моим товарищам приходится многое прощать мне.

 — В день Прощеного воскресенья я видела, как вы и ваши коллеги просили друг у друга прощения. Наверное, церковные посты вы тоже соблюдаете?

 — Фактически я пощусь уже много лет, потому что в нашей семье из-за болезни папы никогда не готовили мясо. Я к этому так привыкла, что даже не представляю, как это можно есть мясо. Зато люблю морепродукты, разные заморские фрукты типа киви. Ем мало, все на ходу, ущипнула кусочек — и побежала, что-то проглотила — и вперед. Откуда у меня берется столько энергии, я даже не знаю, как будто во мне вечный двигатель сидит. ..

 — Признайтесь, готовить не любите?

 — Люблю, но, если честно, то у меня, кроме работы, ни на что больше нет времени. Я уже не помню, когда отдыхала, а если неожиданно повезет и выдастся свободный денек, то сажусь за руль и еду на своей машине к маме в Подмосковье, чтобы поговорить с ней по душам, понежиться у родного плеча. Мне даже не хватает времени для общения с моей любимой племянницей, к которой я отношусь как к дочери. Если же мне в ежедневной московской суете повезет побывать на интересном спектакле другого театра, то это праздник, а нежданное общение с близкими друзьями — просто роскошь. Но я ни о чем не жалею и другой жизни себе не желаю, ибо всегда выбирала и выбираю то, к чему лежит сердце.