Семейные ценности (отрывок)

Иван Вырыпаев, драматург, театральный, а теперь и кинорежиссер, и актриса Полина Агуреева вместе три года. Их сыну Пете полтора. «Я дал 200 интервью, — говорит Иван, — и ни разу не говорил о личной жизни». Что ж, поговорим об искусстве и любви.

Иван."Полина — актриса Театра Фоменко, одного из лучших в Европе, а в нашей стране уж точно. Я занимаюсь современной драмой. К сожалению, о ней ходят непонятные слухи. Что все в ней странно и авангардно. Сам я, конечно, так не считаю. Мы оба занимаемся театром, и прежде делали это каждый на своей территории. Однажды мы поехали на Дон вместе с Полиной и ее семьей. Она — донская казачка, хотя с семи лет живет в Москве. Меня поездка впечатлила фантастически. Я еще глубже понял значение романа Шолохова «Тихий Дон». Такое буйство красок, невероятные облака, выжженная степь, эйфорическое состояние. И люди, которые там живут, не замечая ничего. История фильма «Эйфория» возникла там. Главной в ней была Полина, и это был первый повод поработать вместе. Тогда мы уже были мужем и женой. Она была беременна. Я придумывал сценарий, думая о ней, советуясь с ней. Можно сказать, она — мой соавтор. Когда мы встретились в первый раз на репетиции, это было необычно, странно. Странно не потому, что мы муж и жена — тут проблем не возникало. А потому, что мы разного театра люди. Но мы быстро поняли, что у нас есть единое понимание искусства и различное понимание технологии. На съемках были разногласия, но мы их преодолели.

HB. Полина — носитель энергии тех мест?

Иван. Конечно. Она прекрасно поет — в фильме этого нет, но она поет великолепно, по-настоящему, как поют казачки. Она вся оттуда. Ей не нужно было как-то специально работать над образом.

Полина. Когда я была маленькая, мы жили в городке Михайловка Волгоградской области, мама там работала в школе. Это очень свободное место дионисийского толка. Ваню так оно вдохновило, что он сразу сел писать. Это была безумная идея, но у безумных идей больше вероятности стать реальностью, чем у идей практических. Быстро написал сценарий, быстро нашлись деньги — Ванины друзья Саша Шеин и Георгий Лордкипанидзе, продюсеры компании «2план», решили делать эту картину.
Иван. Мы выбрали место, где снимался фильм «Они сражались за родину», километров за двести пятьдесят от Волгограда. Фильм был задуман ярким и без спецэффектов. Есть люди, которым трудно его смотреть из-за красок.
«Эйфория» Ивна Вырыпаева действует на мужчин и женщин с одинаково убойной силой. Он снял совершенный и чудовищный фильм длиной в час. Плакать в нем начинаешь минуте на десятой и заканчиваешь настоящей истерикой на титрах. Слезы очень мешают рассматривать пейзажи, которых там превеликое количество. Как в программе BBC про тигров. Словом, трудности — не в красках.

HB. Сюжет фильма довольно болезненный. А тут еще и ваши семейные дела. Не мешало? Уживалось?

Полина. На территории творчества действуют другие законы┘

Иван. В какой-то момент перестаешь помнить, что это твоя жена. Я считаю Полину серьезным художником. Она не из тех актрис, которые исполняют роли. Она из тех, кто размышляет, делает философское обобщение. Но после фильма идеи «продолжить сотрудничество» не было, я просто написал пьесу «Июль». Полина репетировала ее с другим режиссером, но ему надо было уехать, и я включился — а кто еще? Теперь мы репетируем — трудно. Такого трудного спектакля у меня не было никогда. С фильмом не сравнить, его снять было легче легкого. Дополнительная сложность в том, что ты приходишь домой, но работа не заканчивается.

HB. Продолжаете спорить и обсуждать?

Иван. У нас прекрасная семья, старомодная, сознательно патриархальная. Мы любим наш дом, оберегаем. Но театр все-таки влезает. Если я на другую актрису сорвался, она пришла домой и мужу сказала: «Этот идиот, придурок», муж ответил: «Не обращай внимания» — и все. А мы оба приходим. Один дом┘ да, трудно. И технически трудно. У нас маленький ребенок, дом за городом, ехать далеко, машина, водитель. Надолго ребенка с няней не оставишь, ребенок привязан к Полине, поэтому мы все время спешим домой.
Ваня уступает Полине место у диктофона и кричит издали: «Не рассказывай, какой туалетной бумагой я пользуюсь».

HB. Иван тут рассказал про ваши патриархальные отношения┘

Полина. Да? Он так сказал? Ничего подобного, мы существуем в борьбе — и в жизни, и в творчестве. Это неплохо. Борьба может быть разрушительной, а может быть продуктивной. Я воспринимаю отношения с Ваней как дружбу. Если ты дружишь с человеком, ты можешь говорить с ним о трудностях и проблемах.

HB. Как материнство совмещается с кинопроцессом?

Полина. «Эйфорию» снимали, когда Пете исполнилось девять месяцев. Взять с собой его было невозможно: не было условий. Мне хотелось бы гораздо больше времени проводить с ним, но и от работы я не могу отказаться. Жертвую съемками и интервью. Я хочу с ним дружить начиная не с десяти лет, а прямо сейчас.

HB. Вы вместе три года. Как преодолели этот первый барьер?

Полина. Сейчас наши отношения друг к другу равноценны. И, конечно, мы влияем друг на друга. Мне хотелось бы в человеческом смысле взять что-то от Вани. И чтобы Ваня что-то взял от меня.
Я разделяю женскую сущность и человеческую. Любовь — их счастливое соединение, примирение животной природы и духовной. Нет больше на земле таких состояний, где они могут мирно сосуществовать. Как женщине мне приятно быть слабой, когда обо мне заботятся. Но когда вступает человеческая ипостась, возникают совсем другие категории — общаешься с мужчиной как с другом.

HB. Что привнес Иван в вашу личную актерскую мастерскую?

Полина. У Вани свой театр, отличный от того, что всегда существовал у меня внутри. Я чувствую в этом что-то подлинное, живое, настоящее. Я, как выпестованный Петром Наумовичем Фоменко человек, являюсь открытой системой и считаю важным воспринимать новое — потому что это единственный способ роста. В профессии и в человеческом смысле. Ванин театр — театр текста, отсутствия персонажа. Мне интересен его подход, но как люди мы с ним кардинально противоположны.

HB. То есть ценности одни, а воспитание разное?

Полина. Воспитание, психотип. Начиная с того, что он клинический экстраверт, а я интроверт. Единственное общее то, что мы одинаково чувствуем, где подлинное, где фальшивое.
Ничем не выдавая своей «экстравертности», Ваня тихо, но настойчиво ходит рядом. Проверяет — не сказала ли жена чего лишнего? Говорит, что из Полины в журналах всегда делают вамп или безумную мотоциклистку, а его оставляют таким скромным, неброским. Словом, настоящим писателем.

HB. Многие творческие женщины, выйдя замуж, пытаются ради забавы — или самоутверждения — освоить мужнину профессию. Не пытались писать?

Полина. Нет! Писательство — это особый дар. Я не имею к нему никакого отношения. Мы поздно встретились, мы оба были сформировавшимися. Из-за этого нам сложнее менять друг друга, хотя это необходимо. Я понимаю, что талант дается свыше, он не объясним разумом. Любовь тоже — стихийное бедствие. Позже понимаешь, почему оно возникло, но это всегда неожиданность. Данность. Бремя прекрасное, но трудное. Так же, как и любовь к детям.