«Фоменки» в зазеркалье

«Амфитрион» Кристофа Рока – первый опыт сотрудничества Мастерской Петра Фоменко с приглашенным режиссером-иностранцем. В отличие от многих коллег по цеху, руководитель лилльского Théâtre du Nord не пытается сказать новое слово о русской культуре. На московской сцене он поставил пьесу «самого французского драматурга». С истинно французским шармом.

«Амфитрион», написанный Мольером на основе произведения римского драматурга Плавта и под впечатлением от романа Людовика XIV и маркизы де Монтеспан, выстроен вокруг темы двойничества. Развивая и варьируя ее, Рок превращает свой спектакль в галерею отражений. «Амфитрион» буквально расслаивается на мир богов и людей, реальность и вымысел, поэзию и прозу, русскую и французскую речь (звуковым фоном постановки Ксавье Жако сделал музыку Вивальди и басню Лафонтена «Волк и ягненок», читаемую одновременно на двух языках). Вездесущую дихотомию усиливают Полина и Ксения Кутеповы, исполняющие три роли: Ночи, Алкмены и Клеантиды. Фиванские военачальники Навкрат и Павзикл (Рустэм Юскаев), Полид и Аргатифонтид (Олег Любимов), между которыми ─ предсказуемо! ─ не найдешь ни одного отличия. И конечно, главная «фишка» спектакля – огромный зеркальный задник. Меняя наклон и отражая то сцену, то полоску зрительного зала или беседующих под потолком богов, удваивая двойников и переворачивая все вверх тормашками, он наводняет постановку бесчисленными искажениями и преображениями, новыми перспективами и ракурсами.

В остальном «Амфитрион» Мастерской Петра Фоменко – спектакль лаконичный, даже строгий. Недаром сам режиссер сравнил его с черно-белым рисунком тушью. Двухчасовое действие происходит в легком полумраке и гулкой пустоте. Сценограф Орели Тома свел декорации и реквизит к минимуму: пара стульев, тяжелые подсвечники, видимо, допущенные в постановку из-за мерцающих всполохов свечей, нарисованный скотчем на дощатом полу домик. Большего, пожалуй, не нужно. Вереница отражений и так ударяет в голову, как молодое вино. К тому же для Кристофа Рока театр – «последнее коллективное искусство», «работа с командой». И сдержанная графика визуального оформления выгодно оттеняет безупречную актерскую игру.

«Амфитриона» можно без натяжки назвать бенефисом огненно рыжей Алкмены — Ксении Кутеповой и плута Созия — Карэна Бадалова. Легкость, с которой они передают прямо противоположные эмоции; тонкость, которая не позволяет переступить грань, отделяющую фарс от пошлости и фальши; непосредственность, с которой «фоменки» втягивают в орбиту спектакля зрителей, как всегда, выше всяких похвал.

Чего не скажешь о постановке как таковой. Критики и просто заядлые театралы отмечали, что зеркальная сценография Орели Тома – не открытие и не новшество, что у виртуоза Робера Лепажа или Люка Персеваля этот прием выглядел убедительнее, оригинальнее, ярче. Спектакль Кристофа Рока, конечно, органичен. И все же в нем как будто чего-то не хватает…

Во время своего написания пьеса Мольера, конечно, была не просто комедией об адюльтере в античных декорациях. Ее и сегодня нетрудно приспособить под социальный протест: люди не стали безгрешными, высокое положение по-прежнему дает неограниченные права, власть над себе подобными все так же используется во вред. Однако «Амфитрион» дает возможность и для более интересных трактовок. История царя богов Юпитера (Владимир Топцов), который принял облик полководца Амфитриона (Андрей Казаков), чтобы соблазнить его жену Алкмену, – рассказ о личинах и лицемерии, предательстве, обмане и самообмане. О размывании личности в зеркалах мнимостей. О легкости, с которой иллюзорное заменяет истинное. В эпоху массовых коммуникаций и столь же массовых заблуждений, параноидального стремления к уникальности и катастрофического непонимания самой ее сути все это кажется более чем актуальным. Не говоря о том, что страх потерять себя – одна из вечных фобий человечества.

В способах осовременивания и вариантах нетрадиционного прочтения мольеровского «Амфитриона» нет недостатка. Но Кристоф Рок их словно не заметил (тем самым вызвав у привычного к громким режиссерским высказываниям зрителя ощущение неполноты). Анонс спектакля на сайте Мастерской и интервью Рока не оставляют сомнений в том, что «Амфитрион» — итог долгих раздумий. В описании постановки можно найти все: представление режиссера о театре, рассуждения о вертикали власти, судьбе, манипуляции, двойничестве и природе смеха. Но в самом спектакле от этого теоретизирования не осталось и следа.

В отличие от большинства российских режиссеров, Рок создает не концепцию, а настроение, атмосферу. «Амфитриона» он ставит именно как комедию, главная цель которой – заставить смеяться. Пусть и над собой. Конечно, в зеркальной декорации можно усмотреть дробление индивидуальности, а нарисованный скотчем на полу домик превратить в символ хрупкости быта и бытия перед лицом вселенских зол. Спектакль не исключает никаких трактовок. Но и не педалирует их, не навязывает режиссерское ви́дение. В итоге самой распространенной реакцией оказывается самая простая и естественная: зрители забавляются, наблюдая за ужимками Созия, гадают, где на самом деле находятся отраженные в зеркале Ночь (Полина Кутепова) и Меркурий (Иван Верховых). А в конце постановки ловят летящие в зал разноцветные шарики.

Сторонникам идейного и интеллектуального театра не стоит беспокоиться. Кристоф Рок, повторюсь, не лишает «Амфитриона» ни философского, ни социального измерения. Просто вслед за Мольером уводит их в подтекст, освобождая пространство для зазеркальной магии. 

Источник: «Частный корреспондент»