Хотели как лучше…

«Идеального мужа» от Житинкина поторопились разругать. Премьеру, запланированную еще в марте, а сыгранную на сцене Московского Дома музыки только сейчас, выдвигают как доказательство творческого затухания «Табакерки». Весь сезон тащилась ни шатко, ни валко — с единственным пиком в виде спектакля Карбаускиса, а под финал поставила не точку, но расплывчатую кляксу.

Тут есть свои резоны. Что бы ни говорил худрук двух театров Олег Табаков, будто всех своих детей он любит одинаково, и «подвал» в полном порядке, но ведь и мы не слепые. Одинокая, как глас в пустыне, работа Карбаускиса; наивные «Солдатики», показанные еще в августе, то есть почти год назад; многократно заявлявшийся «Идеальный муж»; отодвинутое до следующего сезона «Воскресение» Юрия Бутусова… — по прежним временам для «Табакерки» это весьма хилые показатели. Хотя для большинства московских театров они могли бы считаться блестящими. Такова теория и практика театральной относительности.

Памятуя о том, что все относительно, лично я не вижу оснований гнобить «Идеального мужа». Спектакль уровня хорошей антрепризы. Со своими безусловными достоинствами.

Главный козырь: «Идеальных мужей» мало. Без кавычек их нет совсем, но и в качестве репертуарного названия комедия Уайльда встречается крайне редко. Кажется, идет в «Сатире», в постановке еще Валентина Плучека, а больше нигде. Уайльд — это вам не Шекспир и уж тем более не Чехов, которым за последний год московскую публику обкормили до тошноты и оскомины.

Правда, Житинкин поставил «Мужа» так, словно пьеса принадлежит кому-то другому. Например, современнику и практически ровеснику Уайльда Бернарду Шоу. То есть автор — не злосчастный слабовольный гей, которым помыкал алчный мальчишка, не человек, которого бросили в Редингскую тюрьму и пороли там березовыми розгами, не тот, кто потерял все — семью, репутацию, здоровье, а когда попросил у своего бессовестного любовника небольшую ренту, в ответ получил прозвище «старая шлюха»… Не Уайльд, едва дотянувший до сорока пяти, а другой ирландец, женолюб и эволюционист, проживший без малого столетие. Социальная критика, много юмора, блестящие парадоксы, легкий драйв — никаких напоминаний о том, что пьеса сочинялась в съемной квартирке на Сент-Джеймс-сквер, где Уайльд прятался от своего истеричного Бози, лорда Дугласа…

Пока «Идеальный муж» то выпускался, то откладывался, в его актерском составе произошли серьезные метаморфозы. За время пути собачка неоднократно сменила породу. Авантюристку Лору Чивли должна была играть Ирина Мирошниченко. Играет Татьяна Догилева. Зрелый граф Кавершем предназначался Виталию Егорову — вместе с седым париком «под Хворостовского». Егорова нет, зато есть и без парика попадающий в возраст Алексей Золотницкий. Распределение на роль Роберта Чилтерна предполагало двух исполнителей — Никиту Зверева и Ярослава Бойко. Бойко отпал, остался Зверев со стрижкой «под Ходорковского». Волосы, недостаточно длинные для свободного человека и не вполне короткие для заключенного, а для того, кто готовится к смене статуса, в самый раз.

Лорд Горинг тоже существует в единственном составе — это Максим Матвеев (начинавший в паре с Александром Ефимовым). Из мужчин еще не назван Сергей Угрюмов — дворецкий. Роль небольшая, но сделана очень симпатично. По-моему, Угрюмов зачитывается Вудхаусом и неравнодушен к Дживсу… Теперь дамы: юная, прелестная, но средне играющая Ольга Красько; глубоко декольтированная Марианна Шульц, сменившая характерный имидж на амплуа героини, и, наконец, Ольга Блок-Миримская — леди Маркби. Безусловно, гвоздь программы. В эту внешне грубоватую, но душевную тетку с ее показной суровостью и деловой скороговоркой зал просто влюбляется. Прямо графиня Лидия Ивановна из «Анны Карениной» (я имею в виду «АК» Толстого, а не Житинкина).

«Табакерка» — демократический театр. Это чувствуется, в мужчинах особенно. Сэры, лорды и графы простоваты. Им не хватает лоска, элегантности, внутреннего покоя. Вдобавок, их уродуют фраки от Андрея Шарова с вечными лампасами на рукавах, и душат его же, шаровские воротнички.

А какая леди, спросите вы, могла получиться из Догилевой? Ну, ясно, что не «блистательная», как аттестуют миссис Чивли за глаза. Скорее, вульгарная и громогласная. Бенефисная хабалка. Одна из множества абсолютно одинаковых догилевских героинь. Но вот что удивительно: все ужимки и штампы Догилевой, все полторы ее интонации мы давно знаем наизусть, а смотрим на миссис Чивли с интересом. Потому что про нее все ясно: что за характер, откуда взялась, куда потом денется, с кем спала, из кого вытряхивала деньги… Догилева всегда играет живых людей. И, значит, все-таки актриса она хорошая.

У Андрея Житинкина имеется кое-что общее с Оскаром Фингелом О▓Флаэрти Уилсом Уайльдом. Он тоже эстетствующий провокатор и словоохотливый пижон. Но наш гораздо жизнерадостнее. Поначалу Житинкин, видимо, пытался сделать драму со зловещим подтекстом. Поставил на сцене аквариумы, создавая эффект «застекольной» реальности. Оба акта у него начинаются страшными раскатами грома. И даже покойный барон Арнгейм, упоминающийся в пьесе мельком, стал кем-то вроде черного человека, проклятием из прошлого. «Никто не может выкупить свое прошлое», — многозначительно говорит залу Догилева.

Однако в первую очередь из «Идеального мужа» запоминаются сто с лишним зонтиков, беспрестанная дождевая капель и совсем не философские парадоксы: «Самопожертвование следует запретить законом. Оно развращает тех, кому приносятся жертвы», «Если мужчина когда-нибудь любил женщину, он сделает для нее все, кроме одного. Он не будет больше любить ее», «Когда человек приходит в гости, он тратит время хозяев, а не свое…» и «Высокая интеллигентность очень портит наружность. У интеллигентных девушек становятся большие носы. Их потом трудно выдать замуж». Особый восторг в публике вызывает отчаянный вопрос Роберта Чилтерна: «И ты согласна жить со мной где-нибудь в глуши, в Швейцарии?!».

Парламентские дебаты, политическое поприще, компромат в газетах, вся актуальность, на которой хотел сделать акцент Житинкин, не имеет особого значения, ибо интрига начинается и благополучно развязывается на камерном, даже интимном уровне. Роберту важно не столько спасти карьеру, сколько сохранить любовь своей наивной Гертруды.

Идеальный муж невозможен без глупой жены. Вообще идеалы всегда идут об руку с глупостью. Гертруда Чилтерн прозрела и поняла, что муж у нее — любимый, а не идеальный. Дураком остался только лорд Кавершем. Он один верит в существование безупречных людей и не замечает, как его далеко не идеальный сын мимоходом склеивает чужие разбитые жизни.

«Идеальный муж» — это спектакль, который улыбается. Простая вещица с простой, изящной моралью: давайте не будем придумывать ничего сверхестественного. Попробуем любить людей такими, какие они есть. Но все-таки — постараемся быть хоть чуточку лучше. А если выйдет, как всегда, не станем огорчаться. Житинкин-то не горюет.