СМЕРТЕЛЬНЫЙ НОМЕР НЕ ПРОЙДЕТ

Надежда русской сцены Миндаугас Карбаускис поставил в «Табакерке» «Рассказ о семи повешенных» Леонида Андреева. Социальный памфлет знаменитого писателя о террористах и казни он превратил в философский спектакль о людях и жизни.

Леонид Андреев был в начале века популярнее Антона Чехова. Он был властителем дум. Он слыл за своего и у символистов и у реалистов, впитал в себя все веяния времени, откликнулся на все животрепещущие социальные вопросы. Один из этих вопросов до боли напоминает проклятый вопрос наших дней. В России рубежа веков повально увлеклись бомбометанием. Пятеро из семи повешенных в рассказе Андреева — террористы. И поскольку прогрессивному писателю в начале века полагалось сочувствовать борцам за народное счастье, все пятеро овеяны тут романтическим флером и снабжены мученическим ореолом. Каждый из них переживает минуту слабости. У каждого есть свой Гефсиманский сад и свой крестный путь. Но все спокойно и безропотно принимают казнь. Пятерых спасителей (с маленькой, разумеется, буквы) обрамляют в рассказе два разбойника — безмозглый Янсон (Александр Воробьев) и лихой Цыганок (Дмитрий Куличков), переживающий перед смертью некое пробуждение души. Отблеск жертвенной гибели пятерых конечно же падает и на этих далеких от каких бы то ни было идеалов жертв государственной машины. Приговор режиму вынесен у Андреева решительно и бесповоротно, симпатия к неудачливым бомбометателям не вызывает сомнения. 

Карбаускис, уже не раз явивший на сцене смерть в ее самых разных обличьях («Старосветские помещики», «Когда она умирала»), решительно устранил из прозы Андреева не только социальную составляющую. Он убирал из нее и христианские реминисценции. Он поставил спектакль не о героях, не об убийцах, не о репрессиях и даже не о смерти, как следовало ожидать. Он поставил спектакль о преодолении страха перед ней…

Покатый черный помост, на котором разворачивается действие, густо испещрен белыми строчками. Герои нового театрального сочинения рождаются из густой прозы Андреева, как космос из первоначального хаоса. Артисты проговаривают рассказ, превращая текст от автора в текст персонажа, переходя от третьего лица к первому, очерчивая характеры скупыми, но выразительными штрихами. Последнее, что важно в этих характеристиках, — террористическое прошлое героев. Неслучайно в начале спектакля горе-революционеры ходят стайкой по дому министра (Павел Ильин), на которого готовят покушение, подавая ему на подносе рюмашку и поправляя подушку. Вот они челядь, а вот уже и подсудимые. Вот он начальник, а вот уже и снедаемый страхом простой смертный.

Все мы приговорены. Все без исключения. Знание точного времени лишь дополнительное условие приговора. Но так же как близость любимого заставляет трепетать любящего, близость смерти приводит в трепет живущего…

Карбаускис вообще любит перевертыши и игру в амбивалентность. В «Рассказе о семи повешенных» эта игра определяет существо дела.

У Андреева героев вешают на берегу моря. У Карбаускиса они уходят в смерть, как в море. И это совершенно удивительный образ, ибо море, волнующееся, дышащее, обычно ведь символизирует жизнь. Но в спектакле «Табакерки» граница между ними размыта. И вот убиенные вдруг выныривают из небытия и с радостным визгом скатываются по помосту, как дети по снежной горке. Им, стоически принявшим смерть, противопоставлена режиссером не безличная государственная машина, а именно что личность — тот самый министр, на которого покушались осужденные. В рассказе он, уже знающий, что покушение предотвращено, продолжает с трепетом ждать рокового часа. Мысль о возможной гибели напрочь лишает его воли. Андреев мастерски описывает этот страх, но о носителе страха быстро забывает. А вот Карбаускис не забывает. В финале высокий чин, обмякнув, сядет у изголовья, ему закроют глаза и накроют грубым одеялом. И этот неожиданный и умный ход ставит все по своим местам.

Преодолевшие страх смерти будут жить. Убоявшийся ее - погибнет. Знающие радость жизни смерти не имут. Не знающие — умрут смертью вечной.

Этот спектакль о казни — удивительный гимн бытию, позволяющий понять простую и важную вещь. Нынешние террористы, черные шахиды и шахидки тоже не боятся смерти. Но не боятся лишь потому, что любят ее больше жизни. Герои Карбаускиса любят жизнь. И они ее обретают.