Страсти по «Табакерке»

1 марта московскому Театру под руководством Олега Табакова — точнее, его официальному статусу в московском театральном мире — исполняется 20 лет. На углу улиц Гиляровского и Садовой-Сухаревской состоится закладка памятной капсулы в основание нового здания. Худрук вместе с главой столичного стройкомплекса Владимиром Ресиным укрепят долгожданный фундамент шкатулкой в форме табакерки. Внутри — фотографии актеров, их автографы и пожелания новой площадке. Интересно — какие именно? Полных залов желать бессмысленно — вместо нынешних 100 мест «Табакерка» получит 368. Заполнить их не составит особого труда.

Бывают театры большие и маленькие. Актерские либо режиссерские. Те, которые при формировании репертуарной политики делают упор на злободневность. И другие — кто предпочитает классику, а уж сколько в ней обнаружится актуального — это как Бог даст.

Театр под руководством Олега Табакова, в ласковом просторечии — «Табакерка», в излюбленной транскрипции худрука — «подвал», ни в одну из вышеперечисленных категорий не укладывается. Начнешь его подгонять под театроведческие лекала, ан - тут ушки свешиваются, там лапки торчат. Значит, живой организм. Живое упаковать трудно.

Даже вопрос размера не столь очевиден, как кажется. Для театров размер имеет значение. Причем, увы, роковое. Сдавленные залами на сто мест, будто штанишками на помочах или детскими сандаликами, они не взрослеют. До седых волос — восторженные студийцы. До пенсии — «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». «Табакерка» из штанов своей юности выросла. «Надо быть совсем дураком, — напоминает труппе худрук, — чтобы не заполнить зал на 110 мест». Тон продиктован дисциплинарной необходимостью. На деле «подвал», регулярно выходя из подвала, без особых усилий заполняет самые просторные залы Москвы. В Большом, правда, пока не играли. Играли в Малом, в филиале Малого, в РАМТе, в Пушкинском, в Театриуме на Серпуховке, в Доме музыки… Про МХТ нет смысла и говорить. При перемещениях — на запад ли, на восток — аншлаги сохраняются.

Слышала мнение: плохо, что актеры «Табакерки» покидают родное гнездо, привыкают к кочевой жизни. Я бы лично возразила: хорошо, замечательно даже, что они в тесном гнезде не толкаются. Что могут свободно реализовать свои таланты и вполне понятные амбиции в масштабе один к одному. Какой смысл выпускать очередную премьеру Карбаускиса в стоместном зале, если она способна собрать тысячные? Где резон демонстрировать живого Безрукова горстке счастливчиков, если во дворе девичьи толпы страждут лишнего билетика? Невыгодно, непрактично, глупо.

Квартирный вопрос не испортил оперившихся птенцов Табакова. Уже четвертое (если не пятое) поколение «подвальных» актеров выходит в звезды — киношные, сериальные. Люди реализуют собственную, отдельную судьбу, однако — за редким исключением — возвращаются в свой театр. Остаются единым целым. Стойкое звание «невозвращенца» закрепилось только за Владимиром Машковым. Это потеря для труппы, великая печаль для зрителей и существенный урон, как мне думается, для самого Машкова. Может, в елках его мало занимали, что он на Голливуд с горя польстился? Пока памятью о «Вовке» служат только «Страсти по Бумбарашу» — его вторая по хронологии режиссерская работа, сделанная 14 лет назад. Все эти годы — при постоянном обновлении состава — главного героя играет Евгений Миронов. Сегодня актер номер один, член президентского Совета по культуре, худрук Театра Наций. А тогда, в начале 1990-х, в спектаклях друга Машкова друг Миронов впервые обнаружил замысловатую и пронзительную «достоевщинку» своего большого таланта.

Табаков знает — без профессиональной режиссуры театра нет. Бьет в эту точку. Ищет, приглашает, очаровывается, обманывается, но поиски не оставляет. Как самодостаточному актеру это делает ему честь. В результате естественного отбора, после усушки-утруски лидирующую позицию занял сегодня Миндаугас Карбаускис. Ученик Петра Фоменко, давно и весьма хозяйственно прибранный Табаковым. В послужном списке Карбаускиса несколько крупных удач. «Когда я умирала» по роману Уильяма Фолкнера. «Рассказ о семи повешенных» по Леониду Андрееву, где сердце у зрителя рвется на части (на семь частей). Когда несчастные висельники — несчастные дети, — заигравшиеся в смерть, вдруг возвращаются, весело скатываясь с масленичной горки, зал встречает их минутой молчания. Но сквозь острую душевную боль (оказывается, душа может болеть, словно зуб с дуплом) проступает неприятный вопрос: откуда берутся девочки-мальчики, уверенные в своем праве карать и миловать? Из какого сора зародилось в России племя, существующее под девизом «нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели»? Как из чистейших сердцем получаются убийцы — пусть идейные, но убийцы? Нам необходимо об этом думать, потому что мы живем (и каждую секунду рискуем перестать) в мире идейных убийц. Далеко не таких обаятельных, как те, первые. Но повязанных с ними кровными — во всех смыслах — узами.

«Когда я умирала» и «Рассказ о семи повешенных» играются в подвале на Чаплыгина. Еще две работы Карбаускиса — «Дядя Ваня» и "ПОХОЖДЕНИЕ, составленное по поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души» — продукт для большой сцены. Актерский состав здесь более «кассовый» — достаточно заметить, что профессора Серебрякова и Плюшкина играет Олег Табаков. Но выбор «классика или актуальность?» опять-таки не существует. Не «или — или», но только «и». На то она и классика, чтобы связь времен всемерно укреплять.

«Табакерка» — театр молодой. Это не зависит от возраста. Молодой по сути. По духу. Молодость в данном случае, как ни странно, — синоним мудрости. Надо думать о будущем, растить для себя новые поколения зрителей. А значит, надо обсуждать с молодыми понятные им темы продвинутым языком. Иногда погоня за новизной перехлестывает. Например, взялись модные драматурги братья Пресняковы творчески переработать роман «Воскресение», а режиссер Юрий Бутусов воплотил инсценировку в жизнь. Гламура у Льва Николаевича заметно прибавилось, только вот дискурс куда-то испарился…

Из спектаклей «Табакерки» легко составляется путеводитель по современной жизни. И только классификации она по-прежнему не поддается. Это — разный театр. Меняющийся. Живой. Впрочем, постойте. Есть один критерий. .. Бывают театры успешные и неуспешные.

«Подвал» на Чаплыгина, безусловно, успешен. Хотя здесь и этот предмет для законной гордости ухитрились вывернуть наизнанку. Из года в год сбор труппы — веселый междусобойчик — омрачается суровым предостережением худрука. Отбросив милый шутейный тон, лоцман Табаков указывает на карте главную опасность: «Инерция успеха». Театры, годами существующие в инерции НЕуспеха, криво ухмыльнутся: «С жиру они там бесятся…» Но у «Табакерки» другой отсчет. «Будьте строже к себе», — призывает худрук.

Не слишком празднично. Но очень точно.