«О своем выборе не жалею»

Кинозвезда своего поколения Евгений ЦЫГАНОВ в феврале пять раз выйдет на сцену столичного театра «Мастерская Петра Фоменко», в котором профессионально «прописан». На сайте театра можно увидеть коллективное фото, где улыбающийся Цыганов ну просто образец счастливого человека.

Вне Москвы зрители знают его в основном по киноролям, которые, конечно же, не оставляют равнодушной женскую половину. Молоденькие девушки мечтают с ним познакомиться, женщины в возрасте называют его новым Жаном Габеном.

На днях в Челябинске на фестивальной акции «Виват Оболенский!» Евгений Эдуардович, которому в марте исполнится 33 года, представлял фильм «Огни притона», где сыграл небольшую, но заметную роль. С такой же миссией он побывал здесь в 2004 году на фестивале «Новое кино России», представляя премьеру Алексея Учителя «Прогулка».

 — К сожалению, мало что помню о том событии, — признался Евгений. — Но рад побывать у вас снова. Для артиста важно обновлять впечатления, поэтому я внимательно отношусь к подобным предложениям.

 — С Леонидом Леонидовичем Оболенским я не снимался и даже не был знаком, — продолжил молодой актер. — Но теперь знаю, какая это удивительная личность. Я смотрел на его фотографии и думал: прожив невероятно сложную жизнь, он сохранил в себе свет, оставаясь красивым человеком.

Вспомнилось, что не так давно мы играли с театром Фоменко в Ярославском театре имени Волкова — первом русском общедоступном профессиональном театре. Когда он был открыт в 1750 году, горожане встречали артистов на выходе с вилами. Появление заведения под названием театр, где какие-то люди гримируются, переодеваются и что-то изображают на сцене, вызвало некий протест у жителей. Может, и впрямь кино и театр — штука бесполезная, а артист — профессия сомнительная? Но я о своем выборе не жалею. Судя по всему, и Леонид Леонидович ни о чем не жалел.

 — Евгений, у вас уже достаточно серьезный кинематографический багаж. Роли в фильмах «Займемся любовью», «Космос как предчувствие», «Питер FM», «Ветка сирени», «Русалка», телесериал «Дети Арбата» и много других. Причем вы снимаетесь у таких притязательных в выборе актеров режиссеров, как Юрий Грымов, Андрей Эшпай, Павел Лунгин, Денис Евстигнеев, Ольга Бычкова. В наступившем году к показу готовы четыре фильма с вашим участием.

 — Не буду скрывать: кино для артиста — это возможность заработать. Очень редко бывает, когда действительно везет и кино становится возможностью какого-то открытия: профессионального и личного.

Я надеялся, что в Челябинск мы привезем фильм «Летит» — дебютную работу Сергея Швыдкого и Фуада Ибрагимбекова по мотивам пьесы Ольги Мухиной. Их несправедливо, я считаю, побили в свое время на фестивале «Кинотавр». Причем, как мне кажется, только из-за их фамилий. 

 — Посчитали, что на детях природа отдыхает?

 — Не знаю, но почему-то члены жюри решили, что можно, не посмотрев картину, вынести вердикт «плохо». Фильм «Летит» снят пять лет назад и никак не может выйти на экраны. Для меня было бы важно услышать мнение о нем, он достаточно дерзкий и своевременный.

«Огни притона» — тоже работа наследника. Александр Гордон снял фильм по роману своего отца Гарри Борисовича, прекрасного и удивительного человека. За что люблю профессию киноактера, так это за возможность новых интересных знакомств, коннекта, общения. 

Надеюсь, до Челябинска доедет фильм режиссера Мурада Ибрагимбекова «И не было лучше брата», снятый по роману тоже своего отца Максуда Ибрагимбекова, классика азербайджанской литературы 70-х годов. Я, как ни покажется это странным или смешным, сыграл азербайджанца. Так забавно иногда складывается у нас в кино.

 — У старшего поколения есть убеждение, что все лучшее снято в их время, что нынешние киношники сильно проигрывают мастерам кинематографа прошлых лет.

 — Говорить о том, что людей творчески значимых сейчас нет, а вот раньше они были, неправильно. Можно долго перечислять, назову из режиссеров Бориса Хлебникова, Алексея Попогребского, Андрея Звягинцева, Николай Хомерики. Это такие профи! Из нынешних кинооператоров я восхищаюсь Максом Шинкаренко, который снял «Огни притона», Петей Духовским, снявшим «Дикое поле», моим хорошим другом, почти братом Ваней Гудковым, с которым я познакомился на «Питере-FM». Люди они достаточно глубокие, чувствующие, сопереживающие. Им интересны язык кино, движение в этом процессе, поиск. Многие из этой когорты вынуждены снимать в основном сериалы.

Кино сейчас переходит в категорию госзаказа, и этим ребятам, молодым, амбициозным, приходится делать выбор не в пользу полного метра — патриотических, развлекательных либо каких-то еще историй, а в пользу человеческого разговора в формате нескольких серий. 

Но, по крайней мере, на этом рынке есть какой-то выбор и возможность что-то пробовать. При этом не такой жесткий контроль и ответственность перед продюсером, как при производстве полнометражного фильма, когда продюсеру кажется, что он лучше знает, как надо снять фильм, чтобы он лучше продавался, каких взять актеров и прочее.

Поэтому, к сожалению, о какой-то абсолютной свободе у нас в кино речи не идет. Приходится искать лазейки, как и нашим предшественникам, идти на компромиссы. Сейчас продюсерская цензура, возможно, даже жестче, с позиций политики партии она перешла на позиции рыночной экономики. Просто она менее определенная.

 — И на актерах это как-то отражается?

 — Я сталкиваюсь со сценариями, которые мне приходят, и с какими-то предложениями. Перспектива цензуры всегда очень чувствуется. Собственно говоря, у каждого фильма есть отправная точка. А начинается он чаще всего либо с какого-то госзаказа, либо с продюсерской фантазии на тему того, как бы всех удивить. Я же стараюсь выбирать работу с режиссером, причем с таким, который сам является автором сценария и сам его воссоздает на съемочной площадке.

 — Что вам еще кажется неправильным в нынешнем кинематографе?

 — Проблема образования. Почти ничего не слышно о Свердловской киностудии, она практически перестала существовать. Но почему-то в таком крупном мегаполисе, как Екатеринбург, нет кинообразования. Откуда ж возьмутся специалисты?

В Германии, которая поделена по землям, каждая земля имеет киноинститут, они даже соревнуются между собой. У Штутгартского института есть вертолеты для съемок, у Мюнхенского — бассейны для подводных съемок. Люди могут практиковаться в профессии, земли выделяют под это деньги, понимая, что кино — действительно серьезная среда. Не случайно немецкий кинематограф занимает свое место в мире, так же как французский, скандинавский, итальянский, испанский, иранский. 

К сожалению, в России с этим очень большие проблемы. Студенты ВГИКа получают хорошие теоретические знания, но практически они ничего не могут пробовать, к сожалению, вуз не обладает профессиональной базой. Поэтому упомянутый мною Коля Хомерики учился во Франции. Насколько я знаю, нынешние режиссеры выходят с Высших режиссерских курсов. Это такой факультатив, куда приходят состоявшиеся в какой-то профессии люди для того, чтобы получить второе, киношное образование. 

 — Вам за рубежом приходилось сниматься?

 — Последние три картины с моим участием снимались в Армении, Азербайджане и Латвии. А про Запад что сказать? Это, скорее, вопрос агентов. У меня были предложения из Германии, но мой немецкий агент их упустил. Там тоже хватает непрофессиональных людей.

Одно время много путешествовал по этой стране и в какой-то момент собирался получать там образование. Я тогда учился в Московской международной киношколе, мы пытались дружить с киношколами, существующими за пределами Москвы.

 — Женя, у вас ведь диплом режиссера, правда, театрального. Есть самостоятельные работы?

 — Сейчас репетирую в театре в качестве режиссера и раньше репетировал. Пока не могу похвастаться списком работ. Но, хоть и не являюсь в этой области мэтром, могу считать себя человеком, который пробует, ошибается, в общем, существует. Есть маленькая короткометражка, есть другие работы, которые были показаны зрителям.

Все же мое основное рабочее место — театр. В кино периодически возникают какие-то истории, от которых грех отказываться. А театр — каждодневная жизнь.

 — Фоменко для вас второй отец?

 — Первый! Он, кстати, в самом деле чем-то похож на моего папу. Не могу сказать, что у нас с Петром Наумовичем какие-то фамильярные личные отношения. Но это человек, обладающий стержнем, к нему невозможно не прислушиваться. Иногда возникает ощущение, что ему не хватает возможности реализовать все то, что в нем заложено. Очень жалею, что мы в прошлом году так и не выпустили «Бориса Годунова», которого он начал репетировать и где я был занят. Возможно, мы к нему вернемся, потому что история эта актуальна для сегодняшнего дня.

 — Знаю, что вы не любите говорить на тему личной жизни. Хотя в Интернете об этом много чего написано.

 — На самом деле за меня пишут какие-то фэйковые люди, действующие под моей фамилией, тем самым подставляя меня и вводя в заблуждение пользователей Сети. Не знаю, какие они преследуют цели. Я не то чтобы сильно спрятан, все знают, где я нахожусь, в каком театре работаю. Если действительно есть тема для общения, не так сложно меня найти. Но личную жизнь я и впрямь не готов комментировать.

 — Говорят, что у вас с женой Ириной Леоновой пять детей.

 — Давайте я их не буду считать. Они есть, и я очень этому рад.

 — Ну хотя бы расскажите, как вы Новый год с ними встречали?

 — Дети в это время спали у бабушки.

 — Снова сошлюсь на Интернет, где сообщалось, что вы устраиваете для потомков маскарады.

 — Вымысел! Мне мама показала статью, где написано, что я якобы наряжаюсь пиратом Джеком Воробьем или Дедом Морозом. Все это очень мило, и ничего плохого как будто бы не пишут. Но фантазия этих людей удивляет. Я даже не знаком с финским актером Вилли Хаапасало, поэтому он не мог мне дарить костюм Деда Мороза.

 — У вас много времени уходит на съемки и на гастроли. Наверное, не замечаете, как растут ваши дети.

 — У меня нет такой проблемы. Все очень просто: с утра детей в детский сад отвел, вечером забрал, погулял, сказку на ночь почитал. А в гастролях себя можно ограничить, всех денег не заработаешь.

 — Тем не менее челябинцы очень надеются вас еще не раз увидеть не только на экране, а, как говорится, живьем.

 — Я тоже надеюсь, что мы приедем к вам с нашим театром.