К Биг-Бену под биг-бэнд

Этот классический мюзикл поставлен и сыгран в драматическом театре, что ныне не редкость. Вот только кому судить о результате: критику музыкальному или театральному? Не найдя ответа на этот вопрос, мы, Анна ВЕТХОВА и Наталия КАМИНСКАЯ, решили сделать это вдвоем.

Н. К. : По-моему, поют хорошо. Особенно исполнительница главной роли Наталья Благих. Или я не права?

А. В. : Обо всех я бы так не сказала, но Благих — действительно просто находка для мюзикла: мало того, что она великолепно играет и танцует, ее голос звучит в контексте мюзикла очень стильно — без кренов в опереточность или, наоборот, в попсовость.

Н. К. : Мне кажется, актриса идеально чувствует жанр — не драматический, именно мюзикловый, где и психология, и эмоции имеют какую-то особую условную природу. С этой точки зрения, и Виктор Вержбицкий — Хиггинс, по-моему, тоже хорош. Можно было бы назвать и многих других артистов Et Сetera, которые потенциально могут работать в мюзикле.

А. В. : На мой взгляд, режиссеры, ставящие у нас спектакли в этом жанре, практически в ста процентах случаев пытаются поразить публику своими театральными находками, забывая, что делать ставку на артистов, не обладающих настоящими вокальными данными и соответствующей жанру манерой пения, — значит работать не с мюзиклом как таковым, а с театральным спектаклем, в котором актеры что-то поют себе под нос.

Н. К. : Не знаю. У знаменитого Ярона тоже не было сильных вокальных данных. Но в Et Cetera актеры скорее поют не под нос, а под оглушительные звуки медных инструментов. Со сцены нам так громко трубят, что составить впечатление о вокальных возможностях драматических артистов — задача непосильная. Интересно, у композитора Фредерика Лоу была задумана такая медная атака?

А. В. : Аранжировки классических произведений для разных составов никто никому делать не запрещал. Однако мне кажется, данную версию можно принять только за пародию на оригинал. В спектакле участвует Биг-бэнд оркестра Министерства обороны во главе с Виктором Афанасьевым. И это — еще одна пародия на само звучание биг-бэнда, поскольку никакой джазовой интриги в их трактовке партитуры не обнаруживается. Дудят, как на Красной площади во время парада.

Н. К. : Зато громко. А как смотрятся на сцене! Беда в том, что в спектакле не только играют и поют, но и говорят. Либретто Ксении Драгунской — еще одна пародия на оригинал. Хотя задумано было вполне логично: вместо архаической Элизы Дулиттл с ее старомодным сленгом вывести современную и отечественную Лизу Дулину, говорящую на языке Бивиса и Баттхеда. А почему бы нет? Но тексты безнадежно скатываются в капустник, сочиненный, к тому же, без чувства меры. По сюжету нам явился вполне «международный» проект. Действие скачет из Москвы в Лондон и обратно. Москва при этом явно воспета патриотом: омоновцы бьют англичанина ногами, в квартире папаши Дулина достают руками из бочки квашеную капусту и вытирают руки о штаны. Зато в лондонской квартире Хиггинса стоят странного вида агрегаты, напоминающие фантазии времен Герберта Уэллса. Так «какое, милые, у нас тысячелетье на дворе»?

А. В. : Тысячелетие, в котором живет, например, королева-мать, она же «скромная» мамаша Хиггинса. Почему она так подозрительно смахивает на Елизавету Английскую?

Н. К. : А почему папаша Дулин в Москве похож на пьяницу-слесаря, а в Лондоне — на расфуфыренного плебея эпохи Конан Дойла?

А. В. : В пути, вероятно, сбился с текста. Ведь он прибыл в Лондон, как мама в Простоквашино, на лыжах.

Н. К. : А вот откуда в Лондоне такой сэр Пиккеринг (Алексей Осипов) — затрудняюсь ответить. Но костюмчик на нем сидит, как на почтальоне Печкине. Зато все понятно про жену русского посла (Алена Ивченко). Это — отечественная хамка на английском светском рауте. В одной из классических советских революционных пьес про такую сказано: «Пустите Дуньку в Европу!» Между прочим, переброс несчастной Лизы из азиатчины в европейскую цивилизацию стоил девушке двойной нагрузки: у Драгунской она, бедняжка, учится говорить не только по-человечески, но и по-английски.

А. В. : Соответственно ей приходится и петь на двух языках. И здесь получается интересная стилевая игра: Наталья Благих «уточняет» манеру исполнения в зависимости от географической точки пребывания своей героини: русский вариант приобретает чуть-чуть опереточную окраску, английский — абсолютно соответствует канонам мюзикла.

Н. К. : Зато неясно, в каких канонах танцует лондонский кордебалет. А в каких — московский, изображающий толпу родственников, которые провожают нашу Дулину в Европу. А что происходит в финале, когда нескончаемо танцуют все — непонятно где, непонятно зачем? И главное — совсем уже непонятно, когда и чем все это закончится.

А. В. : А носителями какого жанра являются балалаечник и баянист среди участников биг-бэнда? Или — трубачи с клоунскими носами? В общем, пора суммировать все вопросы и адресовать их постановщику спектакля, знаменитому руководителю Театра «Геликон-опера» Дмитрию Бертману.

Впрочем, этот режиссер не первый раз ставит спектакли, руководствуясь смелым принципом: все жанры не нужны, лишь бы не было скучно.

Нескучно, вероятно, даже гипсовому Бернарду Шоу, который взирает на все это из боковой ложи. В финале и его выносят на сцену, чтобы поплясал вместе со всеми. Дмитрий Бертман, как Дон Жуан, не боится тревожить Каменного гостя. И нет Лепорелло, чтобы его остановить.