Полет во сне и наяву: герои Шекспира совершили побег

Еще в начале сезона режиссер Иван Поповски, ярко начавший в 90-е выпускник того самого первого курса Петра Фоменко, из которого позднее и родилась знаменитая Мастерская, рассказал журналистам: он работает над «Сном в летнюю ночь». И вот в конце сезона новая сцена Мастерской Фоменко получила почти четырехчасовой шекспировский полет — во снах и наяву.

Кажется, что в этом «Сне» парят все, включая текст знаменитой комедии в новом переводе Осии Сороки. Соединяясь с фирменным «легким дыханием» актеров театра, Шекспир звучит нежно и свежо — как шелест ветра в ночном лесу.

Складывается впечатление, что знаменитая комедия — идеальный материал для актеров этого театра, с их тонкой акварельной игрой, бесконечной тягой к лицедейству. Тут охотно меняются ролями, бесстрашно парят над сценой и пролетают прямо над головами испуганных зрителей, держась лишь за кажущиеся совершенно воздушными ткани, которые трансформируются то в колонны Афин, а то в лесную чащу.

В экспозиции режиссер ненадолго возводит две пары влюбленных на котурны (в центре сюжета пьесы — в том числе и любовный четырехугольник, в котором оказываются герои пьесы — Гермия, Лизандр, Елена и Деметрий).

Затем дает волю иронии, заставляя всех четверых героев смешно ковылять, передвигаясь на одной подставке, а потом и вовсе заставляет выделывать невероятные трюки, граничащие с балетом и акробатикой. Впрочем, «заставляет» слово неуместное — слишком заразительны те кураж и азарт, с которым недавние стажеры Серафима Огарева (Гермия), Ирина Горбачева (Елена), Александр Мичков (Лизандр) и Юрий Буторин (Деметрий) разбираются с любовным четырехугольником. В палитре их игры — невероятные па, неожиданные интонации вроде кошачьего шипенья, с которым бросаются друг на друга девушки в момент, когда под влиянием волшебного сока оба молодых человека меняют адресатов своих любовных признаний. 

Но сюжет «Сна в летнюю ночь», как мы помним, не ограничивается историей влюбленных. Есть еще как минимум три линии — царицы эльфов Титании, влюбившейся в ремесленника, который репетировал в лесу вместе с товарищами пьесу к свадьбе герцога; герцога, женившегося на предводительнице амазонок Ипполите; и вставной сюжет с пьесой, которую ремесленники и разыгрывают на свадьбе.

На сцене Мастерской сюжеты переплетаются, объединяя актеров трех поколений. Театральность действия всячески подчеркивается. Например, и Оберон, и Тезей (которых играет Карэн Бадалов) смотрят в один и тот же театральный бинокль: Оберон наблюдает за влюбленными, а Тезей смотрит постановку ремесленников, по-режиссерски замечая: «Опять не там акценты расставят». На сцене Мастерской сюжеты переплетаются, объединяя фоменок трех поколений. 

А «двойные» роли (Галина Тюнина играет Титанию и Ипполиту, Карэн Бадалов – Тезея и Оберона, эльфа Робина и распорядителя празднеств Филострата — Амбарцум Кабанян) подчеркивают зеркальность миров, сильнее которых оказывается магия сна. В такие сны проваливаются без оглядки, сбегая от реальности. леса и дворца, сильнее которых оказывается магия сна. В такие сны проваливаются без оглядки, сбегая от реальности. И если приглядеться, то постановка Поповски – и есть такой театральный побег, попытка забыться в полетах и игре, опьянеть от витальности и не возвращаться в сегодня хотя бы на четыре часа спектакля, который, кстати, местами, несмотря на легкость и красоту, кажется затянутым.

«Мастерская» начиналась в девяностые, когда на ее сцене царили полет и легкое дыхание, а за ее стенами – прямо противоположное. «Сон в летнюю ночь» – снова один сплошной театральный полет, кажущийся на первый взгляд не связанным не только с сегодняшним театром, но и с сегодня вообще. Красивая сказка, позволяющая зрителям оказаться в чарах волшебства и забыться. И очень хочется, чтобы этот сон оставался просто сном, а не оказался театральным предвестником того, от чего спасались зрители, следя за снами первых фоменок.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Иван Поповски, режиссер:

 — Спектакль создавался всем коллективом, все актеры работали над ним, вносили свою лепту. Так что это наше совместное творчество. И это, по-моему, заметно. Хотя я иногда пытался актеров останавливать в их порывах, где-то чуть-чуть направлять. А они меня. Признаюсь, меня-то часто «заносит»: я всегда люблю, чтобы были какие-то спецэффекты. Но эту шекспировскую историю как раз хотелось наоборот сделать как можно проще, как можно ближе к артистам и зрителям, чтобы при этом было больше воздуха и самого сна — «Сна в летнюю ночь».