У вас родится Геркулес

В 2010 году Чеховский фестиваль показывал в Москве «Свадьбу Фигаро», которую поставил в Комеди Франсез режиссер Кристоф Рок. Стремительный, остроумный и изящный спектакль, сохранявший верность букве и духу Бомарше, заворожил мхатовский зал. И, как оказалось, произвел благоприятное впечатление на сестер Кутеповых. И вот семь лет спустя Кристоф Рок вместе с постановочной командой из Франции выпустил на сцене «Мастерской Фоменко» – «Амфитриона» Мольера. В главных женских ролях – Ксения и Полина Кутеповы.

В Прологе богиня Ночь – Полина Кутепова ведет куртуазную беседу с Меркурием – Иваном Верховых. Олимийские божества кажутся повисшими где-то над горными безднами. И только постепенно становится понятным, что мы видим не самих богов, но их отражение в огромном зеркале-заднике. Дуга со звездным помостом, по которому прогуливаются божественные собеседники, опускается плавно. И вот уже можно видеть не только отражения олимпийцев, но их самих. Меркурий просит Ночь растянуть тьму аж на трое суток, пока Юпитер, приняв облик только что победившего в сражении полководца Амфитриона, наслаждается с его женой Алкменой, зачиная величайшего героя Геракла.

Миф об Амфитрионе – первый из гераклова цикла. Но Мольера явно привлек сюжет не столько обстоятельствами рождения Геркулеса, сколько моральной дилеммой, вставшей перед заглавным героем пьесы: как доказать свою идентичность, отстоять свою личность, защитить свою частную жизнь?

Созий, умно, вдохновенно и очень смешно сыгранный Карэном Бадаловым, возвращается домой, а на пороге стоит Меркурий в его облике и доказывает, что Созий – он. Убеждает не столько физическое превосходство, сколько знанание самых глубоких тайн твой души и биографии. ..

Амфитрион – Андрей Казаков подходит к дверям дома и его собственный слуга (на самом деле Меркурий в облике Созия) гонит его прочь: ты, пьяница, не мешай победителю Амфитриону услаждать свою Алкмену…

Если раб Созий уступает свое «я» даже с некоторым восторгом: «Будь ты Созием Первым, а я – только твоей тенью!» То Амфитрион, раскормленный, тяжко двигающийся, медленно соображающий, – все-таки твердо стоит на своем праве: отомстить двойнику за свою супружескую честь в бою.

Но равнодушно смотрит Зевс в облике Амфитриона на обманутого мужа. Медленно раскручиваясь, поднимается из трюма выше голов собеседников его офисное кресло. Роняя пепел на головы нижестоящим, Зевс цедит слова о том, что «в споре не надо горячиться». И зовет всех к накрытому столу.

Друзья, убежденные спокойной наглостью самозванца, покидают несчастного Амфитриона…

Двойник часто выглядит убедительнее оригинала. Отражаемое – куда красивее отражаюшегося.

Сценограф Орели Тома, меняя наклоны зеркала задника показывает нам – то чистый мир отражений, то двойной мир – отражения и реальности. Когда-то зеркальными фокусами поразил Москву в свой первый приезд Робер Лепаж, заставивщий нас поверить в парящего в воздухе космонавта (потом фокус обнаруживался и вы понимали, что видите не актера, но его отражение).

Потом гигантское зеркало прекрасно работало у Люка Персеваля в «Там за дверью». Но если сценографическое решение художника Орели Тома нельзя назвать революционным, то надо отметить его редкое соответствие духу пьесы о двойниках, подменах, божественных метаморфозах.

Лежа на полу, перебирают ногами актеры, а небесном зеркале мы видим стремительный бег. Вход в дом Амфитриона рабочие сцены клеют скотчем, но в зеркале мы видим четкие линии дверей, трубы. Даже программка, в которой название спектакля можно увидеть лишь в зеркальном отражении, еще раз демонстрирует нам, что подлинные красота и смысл возможны только в ином измерении. 

Но если с темой двойников театр справился прекрасно, но вторую составляющую пьесы – опрокидывающий вихрь страсти, зачинающей героя, — пока все обстоит труднее.То ли из за концепции режиссера, то ли из всегдашней нехватки в «Мастерской» героев-любовников важнейшую у Мольера тему страсти, превращающей день в ночь, страсти, определяюшей судьбы мира, – здесь ведут только и исключительно женщины.

Безусловно, самая счастливая ночь в жизни Алкмены – ночь с лже-супругом. Алкмена – Ксения Кутепова буквально лучится счастливым изнеможением. Падает на ложе, танцует возле горящих светильников. Мягко обволакивает партнера сиянием плеч и рук, лаской голоса, кудрявой волной распущенных волос. Соблазняет и завлекает на ложе страсти не только царственная Алкмена, но и жена Созия – Клеантида – Полина Кутепова. Пока мужчины пытаются самоутвердиться-отомстить-отстоять свое «я» и свою территорию, женщины живут сердцем и тоской тела, думают не о своем «я», но о предназначении любить и быть любимой.

Они соблазняют, манят, поддаются. Они обличают, укоряют, убегают, чтобы остаться… Они так победительно, так соблазнительно хороши, так убедительны в своей женской неотразимости, что рядом с их уверенностью особенно нелепыми кажутся все метания и бормотания, оправдания и проклятья мужчин, даже если они олимпийские боги.

В привезенном пару десятилетий назад в Москву «Амфитрионе» из Дюссельдорфа кульминацией спектакля был финал. Все рассказавший и объяснивший Зевс поднимался на свой Олимп по веревочной лестнице. Золотой плащ расправлялся с каждым шагом за его спиной, постепенно занимая пространство от колосников до досок сцены. Запоминалось с какой неохотой, с какой тоской, с каким отчаяниям уходил от этой женщины отец богов, как не хотелось ему уходить…

В финале спектакля Кристофа Рока Зевс в сверкающем пиджаке а ля поп-звезда равнодушно уплывает в небеса. А в зеркале возникает лестница, уводящая куда-то вдаль от всего и всех. И по ней тихо, не спеша – а куда теперь спешить? – идет Алкмена…

Источник: Театрал-online