Плавание в кандалах — вольным стилем

«Толя Адоскин, который одно время работал в нашем театре, провел лингвистическое исследование: какие слова наиболее употребляемы в „Современнике“. На первом месте была „гражданственность“, на втором — „говно“. Но гражданственность все-таки на первом».

Речь идет о 1960-м, об эпохе «Голого короля». «Пайщики» «Современника», отцы-основатели театра отчаянно молоды: только Олегу Ефремову и Евгению Евстигнееву — чуть за тридцать. После премьеры легендарной и возмутительной, сотрясающей основы основ и гомерически смешной сказки Шварца бездомную труппу хотели перевести в Муром. Но┘ но Е. А. Фурцева, новый министр культуры, переиграла решение. И вместо ссылки в Муром «Современник» получил свое первое здание на Маяковке.

Книгу воспоминаний «Точка возврата» Игорь Владимирович Кваша выпустил в канун юбилея. (Она вышла в театральной серии издательства «НЛО».) Судьба и роли (Сирано и Сталин, доктор Стокман и Степан Трофимович Верховенский, горьковский Лука и Фальстаф, Рассказчик в «Балалайкин и Ко» и Гаев), сама история «Современника» притягивают к себе «большую историю».

В книге — Галич приносит в театр «Матросскую Тишину». А молодой Солженицын с рыжей шкиперской бородой — «Оленя и Шалашовку». Артур Миллер и Эдвард Олби (натурально, с «переводчиками» в немалых чинах) сидят в режиссерском кабинете Ефремова. Пенсионер Хрущев приходит на спектакль «Большевики» и в антракте рассказывает труппе: «Когда Сталин вызывал меня, Нина Петровна узелок готовила, неизвестно было, вернусь или не вернусь. Это же двуликий Янус, соврет и тут же откажется».

А далее Кваша рассказывает легенду 1970-х, выразительную, как нерукотворный барельеф:"Ходил слух, что после этого разговора его вызвал один из членов Президиума ЦК. И орал на Хрущева. Хрущев ответил: «Ну что ты на меня орешь? Что ты меня пугаешь, что ты мне сделаешь? Ну лишите вы меня дачи, лишите вы меня пенсии, да я с протянутой рукой пойду. Мне каждый подаст».

Вот еще поразительный сюжет. В 1959-м вспыхивает бунт в Темиртау, на строительстве «Казахстанской Магнитки»: строят ударными темпами и методами 1920 —1930-х, в степь не подвозят воду, инженеры работают подсобниками┘ От случайной искры вспыхивает восстание. А срочно перекинутая на комсомольскую стройку дивизия отказывается стрелять.

«В оттепельном духе» — бунт ударников гасят мирными методами, выполняя их просьбы. В частности, эту: чтобы в Темиртау приехал театр «Современник».

Эпоха искрит в истории легендарного товстоноговского спектакля «Балалайкин и Ко» (1973) по Салтыкову-Щедрину, с дуэтом Кваши и Гафта: «Спектакль был о чем? О том, как два либеральных и интеллигентных человека пугаются, что может наступить страшное время, а сейчас вроде время оттепели┘ Они настолько пугаются, что понимают: надо перестроиться и кончать с этим либерализмом┘ Мы и проявляем деятельные черты, доходим черт знает до чего. До полного падения человеческого. Становимся просто стукачами, уголовниками, но при власти».

А в 2001 году, на очередном рубеже эпох, Кваша как режиссер создал для «Современника» новую версию «Балалайкина».

Сюжет книги мемуаров движется от Москвы лета 1945-го, когда на глазах арбатского школьника Игоря Кваши арестовали компанию летчиков — грудь в орденах (их трофейная машина прижала на Арбате сталинский кортеж) до Москвы лета 1991-го, когда Игорь Владимирович стоял в ночной цепи у Белого дома. «Нашли в подсобных помещениях … лопаты, большие черенки лопат ломали пополам и раздавали, это было все наше оружие┘ Инструктаж такой: если начнется штурм, вы только выставляйте черенки для самозащиты и сразу падайте. Вы не сможете противостоять профессионалам, когда они пойдут. Вы для них просто ничто, но те секунды, на которые вы задержите штурмующих, нам очень важны».

И далее — к эпохе передачи «Жди меня» (ей посвящена одна из лучших глав), к «Современнику» «Крутого маршрута» и Другой сцены.

«Мы всю жизнь плавали в кандалах», — итожит Игорь Владимирович. 

Но┘ как стильно, без брызг, пузырей, спасательных жилетов и рекламы «Вискаса» на дне бассейна плыло и плывет это поколение.