Театр Станиславского качает┘

Разговор о бедственном положении русского репертуарного театра, как правило, выруливает на тему режиссерской недостаточности. Данный случай — не исключение. 

Театры есть, актеры есть, труппы — чуть подтянуть разлаженные скрепления — тоже, как говорится, ого-го, а режиссеров, особенно главных, художественных руководителей — недостает. Как замечает Хлестаков в минуту особенной искренности, многие брались, но скоро понимали, что — нет, не тянут┘ Так и у нас: многие перепробовали, мало у кого вышло что-то путное. Очередная драма разыгрывается в самом центре Москвы, впрочем, без шума и даже не вызывая внимания «профильной», то есть театральной общественности. Между тем у всех на глазах гибнет театр, в котором когда-то работали Михаил Яншин, Евгений Леонов, Елизавета Никищихина, а еще — Попов, а с ним и по его приглашению — Васильев, Райхельгауз, Морозов┘ А еще совсем недавно — Владимир Мирзоев. Ну, о прошлом можно говорить много и долго. Но и сегодня труппа Театра Станиславского, хоть и поредела, потеряв немало талантливых людей (ушел, например, на вольные хлеба Михаил Янушкевич, всё больше на стороне получает интересные предложения Ольга Лапшина┘), все же может предложить заинтересованному постановщику немало интересных актеров. Самый свежий пример — на прошлой «Любимовке» читка пьесы Елены Исаевой «Двор как уходящая натура»: из двадцати с лишним участников этого полуспектакля большинство рекрутировали из Театра Станиславского. Был бы интерес. На нет, как говорится, и суда нет.

Десять лет назад главным режиссером театра работал петербуржец Семен Спивак. Вернее, десять лет назад, а теперь даже больше, он поставил спектакль «Мужской род, единственное число», легкомысленную комедию. На грани, но все-таки эту грань не переходящую. Владимир Коренев — в главной роли, его дочь, Ирина, играет молодую героиню┘ Хороший спектакль. Всем нравится. Публике нравится, в труппе — умиротворение. Сперва спектакль играли пять раз в месяц, потом — стали семь, некоторое время тому назад, листая афишу, я не поверил своим глазам: одиннадцать спектаклей в месяц! Может, показалось? Вроде бы нет┘

Между тем три года назад главным режиссером театра назначили Татьяну Ахрамкову. Ученица Андрея Гончарова, она прославилась спектаклями, в которых «приручала» лучших актеров гончаровской труппы. «Круг», «Кин IV», «Чума на оба ваших дома», «Карлик»┘ Всегда качественная литература, всегда — подробная разработка характеров. Мастер.

Для театра, к тому времени впавшего если не в кому, то, во всяком случае, находящегося в затянувшемся кризисе, — лучший выход. Если бы┘ Есть такая беда, традиционно приписываемая русским людям┘ Да, такая беда. Месяц — все нормально, идет работа, месяц — не идет. За соотношения (месяц, неделя, квартал) руку на отсечение не дам, но и по опыту нескольких личных встреч и по тому, что рассказывают работники театра, не только актеры, понимаю — театр находится в состоянии морального изнеможения. Тема такая деликатная┘ Хотя про Ефремова же не считали и не считают нужным что-либо скрывать из той же самой деликатной области — так почему же молчать в данном случае, тем более что Ефремов почти всегда мог предъявить качественную театральную продукцию, а Театр Станиславского вынужден выживать за счет «Мужского рода┘». Буквально — единственным числом.

За три года Татьяна Ахрамкова выпустила два спектакля, из которых первый — неудачный, второй — полуантрепризный, из двух главных ролей одну отдали приглашенному Роману Мадянову┘ Еще один проект находится в стадии затяжных, тяжело идущих репетиций┘ Называется — «Мученики любви», репетируют второй год┘

Кому важны подробности — может поинтересоваться у тех, кто шесть раз в неделю поднимается по лестнице театра, проходит мимо улыбающегося Константина Сергеевича.

Поверьте, это очень грустные истории. Короче говоря, все всё знают. Никто ничего не делает.

В этом году премьеру она выпустит едва ли, а в июне у Ахрамковой кончается трехлетний контракт. Интересно, продлят или нет┘

Закономерен вопрос: а что же в департаменте культуры Москвы, ведь Театр Станиславского — в их ведении?

Сохраняют деловое спокойствие. Слухи не комментируют (это — по поводу разнесшихся неделю или две тому назад разговоров, будто среди прочих рассматривается кандидатура Олега Меньшикова). Точной информации нет. Ни по директору, ни по художественному руководителю. Кандидатуры рассматривают, но по понятным причинам о незавершенных переговорах не рассказывают.

Еще один естественный вопрос — почему не бунтует труппа? Одни, как положено актерам, боятся, как бы не было хуже, другие┘ Да ведь многих такая ситуация вполне устраивает. Кроме прочих бед, полгода назад умер директор театра Феликс Демичев. А при нынешнем главном режиссере директорствовать┘ Театр Станиславского стоит на Тверской, и сдавать площадку даже выгоднее, чем играть свои спектакли. Соответственно, сдают всё чаще┘ В конце концов, в Москве до сих пор нет ни одной по-настоящему свободной площадки — может, Театру Станиславского готовят как раз такую участь? Местоположение обязывает.

Хотя┘ Можно быть самим собой, пускай звучит это странно в приложении к театру, искусству изменчивому, сиюминутному. Кто помнит, что в труппе Театра Станиславского значатся Ирина Гринева, Виктория Толстоганова, Александр Усов, Константин Богданов, известные по проектам других режиссеров, по другим сценам? Кто с ходу скажет, что уверен в мастерстве Марка Гейхмана, Дины Рахимовой, Наталии Орловой, Татьяны Ухаровой? А это вправду всё — замечательные актеры, на которых можно строить репертуар.

Перед самым Новым годом, когда ситуация, к слову, была лучше, чем сейчас, я задал вопрос о судьбе Театра Станиславского одному из московских руководителей. В ответ услышал: решение будет принято с учетом мнения театральной общественности (кстати: наверняка свое мнение есть и у руководства ресторанов, поселившихся в том же здании, что и театр). Но мнения, как и интересы, у всех — разные. Тем более, когда речь — о театральной общественности.