Форум

Пушки к бою едут задом

Выпуск ╧ 115 от 28.06.2006
Пушки к бою едут задом
Закончились гастроли в Петербурге "Мастерской Петра Фоменко"
Евгений СОКОЛИНСКИЙ
21 день театралы, из тех, кому посчастливилось попасть на спектакли, ждали радости. Разумеется, ожидание радости будет и дальше с нами. Приехала Рене Флеминг, а вслед за ней пела джаз Барбара Хендрикс, но все это в Мариинке, Филармонии. То, что пришлось пережить с "фоменками", для драматического театра уникально.
Одна известная петербургская актриса в антракте между действиями "Трех сестер" сказала мне с ехидством: "Вот пришла поучиться". Ехидство здесь совершенно неуместно. Поучиться действительно есть чему, хотя повторить нельзя. И дело не в конкретных спектаклях. Одни были блистательны, другие обладали скромными достоинствами.
Независимо от степени совершенства все постановки "Мастерской" отличались особым отношением ко времени. "Пушки к бою едут задом" - любит повторять Петр Фоменко строчку из поэмы Александра Твардовского "Теркин на том свете". Иными словами, двигаясь к будущему, помни о прошлом.
Театры третьего тысячелетия страшно боятся оказаться устаревшими. Если текст "Гамлета" не "прорядить" ненормативной лексикой, вроде бы и стыдно с такой "архаикой" к публике выходить. "Мы хотим говорить правду!" - гордо провозглашают наши театральные революционеры. Почему-то "правда" понимается только как правда помойки. Но Пушкин и Толстой - тоже правда.
"Мастерская Фоменко" противостоит всей этой нахрапистой помоечной эстетике, и тем не менее зал на петербургских гастролях, в Москве, в Париже на спектаклях Фоменко всегда полон. Прекрасное, изящное, поэтичное, тонкое оказывается востребовано, хотя нам всячески пытаются доказать, будто оно сегодня не нужно.
Петра Фоменко и Льва Додина часто противопоставляют друг другу. Первый, дескать, ангел или архангел, второй - демон. При всей лестности для обоих быть причисленными к лику святых или к падшим ангелам, опять вспомню Твардовского: "Суть не в том, что рай ли с адом, черт ли, дьявол - все равно!". Фоменко помещает своих любимых героев между небом и землей.
Взять хотя бы "Белые ночи" по Ф. М. Достоевскому. На афише спектакля, правда, значится имя режиссера Николая Дручека, но известно, работу ученика довел до кондиции сам мэтр. У Фоменко Настенька и Мечтатель поднимаются на "вершины духа" вместе с подъемным креслом, постоянно балансируют на досках-качелях. И даже будучи "пришпилена" к Бабушке, Настенька восседает на гигантских креслах трехметровой высоты.
Полина Агуреева (Настенька) и Томас Моцкус (Мечтатель) никуда не упадут - их поддерживает плотный воздух, насыщенный ассоциациями из классической литературы и музыки. Может быть, эта Настенька даже и не из Достоевского, а из романов Диккенса. Бабушка - Анн-Доминик Кретта ассоциируется с Графиней из "Пиковой дамы". Конец истории Мечтателя, оставшегося со своей служанкой Матреной, странно напоминает финал "Обломова". А сколько музыки в этой короткой театральной фантазии! Фоменко, единственный из отечественных режиссеров, имеет музыкальное образование, но, кажется, единственный, кто не ставит оперу. Зато в его драматических постановках оперных фрагментов хоть отбавляй.
У Достоевского в повести есть только один абзац, посвященный походу в театр на "Севильского цирюльника". В представлении "Мастерской", которое длится всего-то час сорок, примерно полчаса звучит музыка Дж. Россини. Тут тебе и тревожная тема из "Вильгельма Телля" (это когда неизвестный волокита пытается пристать к Настеньке), и целое попурри из "Цирюльника", смешно разыгранное всеми исполнителями. Слушая знаменитый ансамбль, мы лишний раз убеждаемся, какое журчащее сопрано у Розины-Настеньки и как не похож на графа Альмавиву застенчивый Жилец (Анатолий Горячев). Просто она придумала своего возлюбленного, как придумывают жизнь и другие персонажи спектаклей "Мастерской". В "Доме, где разбиваются сердца" Б. Шоу моряки, промышленники, воры, аристократы - все выдумщики, мечтатели.
Как же им не мечтать, когда рядом находятся такие женщины, как Настенька (Полина Агуреева), Ариадна (Полина Кутепова), Гесиона (Наталья Курдюбова). О Ксении Кутеповой и Галине Тюниной "Санкт-Петербургские ведомости" уже писали. В сущности, все постановки "Мастерской Фоменко" - бесконечный гимн женщине. Петербургский театральный сезон тоже наполнен спектаклями о женщинах: веселых, энергичных, повелевающих мужчинами, иногда болезненных, нервозных. Исключая ибсеновскую Гедду Габлер, это простушки. У Фоменко - одни царицы и принцессы: грациозные, лукавые, нежные. Причем все, начиная с чеховской Маши, толстовской Маши (из "Семейного счастья") и кончая Настенькой, Ариадной, Гесионой, оставляют мужчин с носом. Но как элегантно они это делают! Даже приятно.
Фоменко дважды поставил в ленинградском Театре Комедии "Мизантропа" Ж.-Б. Мольера. То было лет 30 назад. Сегодня спектакли Фоменко и его учеников пронизаны любовью, симпатией к людям.
Можно, конечно, печалиться, что гастроли "Мастерской Фоменко" проходили хотя и на самых престижных площадках города, но совершенно не подходящих для стилистики театра. В Москве спектакли звучат иначе. Можно сожалеть, что, скажем, "Три сестры" смотрели, судя по странной реакции, не ценители литературы и искусства, а люди, которые пришли повеселиться на Чехове. Иногда вместо контакта со зрителем получалось что-то вроде "поцелуя через стекло" - так выражается Фоменко о выступлениях перед зарубежными зрителями. И все же огромное спасибо за эти гастроли!
Достоевский (ранний) и Фоменко (поздний) учат нас радоваться всему хорошему: "Целая минута блаженства! - восклицает Мечтатель. - Да разве этого мало хоть бы и на всю жизнь человеческую?"