Война и мир Петра Фоменко

Настоящим потрясением в лучшем смысле этого слова для зрителей фестиваля «Золотая маска в Ульяновске» стал спектакль «Война и мир. Начало романа». В минувшие выходные на сцене симбирской драмы свою версию романа Льва Толстого представил один из лучших театров Москвы и России «Мастерская Петра Фоменко». Между спектаклями «УП» пообщалась со звездами прославленной труппы.
Сами актеры подчеркивают сегодняшнюю актуальность и злободневность своего спектакля, объясняя это так:
 — Время сейчас тревожное. Опять появляется огромное количество политиков, которые не могут почему-то договориться друг с другом и которые не находят в себе достаточно сил для того, чтобы противостоять непонятно откуда из воздуха с потолка берущейся агрессии. Появляется огромное количество двойных стандартов, новых политических технологий. И, в общем, война уже начинает звучать. Пусть еще далеко и не очень конкретно, но эти отзвуки разрывающихся бомб уже слышны, и ситуация тревожная. Точно то же самое происходит в нашем спектакле, поставленном по первой половине первого тома романа Толстого.
Камертон этого спектакля, по мнению его создателей: «Очень важно, чтобы война не случилась. Мы уже пережили две мировые войны. Хватит!».

Зачем люди идут на войну?..

Есть легенда, что работа над спектаклем «Война и мир. Начало романа» шла семь лет. Прима и старожил театра Фоменко Галина Тюнина, известная широкому зрителю по кинороли Ольги-Совы в «Дозорах» Тимура Бекмамбетова, уточняет:
 — Семь лет прошло от первого прочтения романа всей труппой до премьеры. Читали четыре тома почти полгода. И не просто читали. В Овальной гостиной Московского Дома актера, где нас, тогда «бездомных», приютила его директор Маргарита Эскина, мы уклеили все стены от пола до потолка огромным количеством старых афиш чистой изнанкой наружу. На этих «обоях» мы поэпизодно расписывали весь роман от начала и до конца. Выписали все персонажи, включая эпизодические, которых у Толстого около четырех тысяч. Потом делали выжимки и на их основе придумывали драматургический материал… Годы перерыва вместили в себя работу над созданием сценической композиции и перерыв, который как раз длился около семи лет. Мы ставили другие спектакли, обретали новое пространство. И в какой-то момент Петр Наумович предложил, а не достать ли нашу композицию и не обновить ли ощущения. Сели, открыли, прочли по ролям и поняли, что материал для спектакля у нас есть. «Войну и мир» мы срепетировали за полгода. Учитывая сложность материала, это достаточно быстро для Петра Наумовича, который над одним спектаклем работал минимум год. Думаю, это во многом благодаря тому, что когда-то была проделана подробнейшая работа над текстом. И семь лет он отлеживался, вызревал.
 — Московские театральные критики утверждают, что в вашем спектакле очень остро стоит вопрос: «Зачем люди идут на войну?». А ответ вы в процессе нашли?
Ответ «фоменок» был коллективным:
 — Люди по природе своей не коварны и не жестоки. И они должны жить в мире. Но война все время происходит на земле. И никто не может понять, почему так происходит. Теоретически все можно объяснить провокацией, разными менталитетами двух глав государств. Но это все объяснения для начала любой войны. Объяснение, почему люди в ней участвуют, в романе Толстого и в нашем спектакле дает диалог Пьера Безухова и Андрея Болконского: «Почему вы идете на войну?». «Я не знаю. Так надо».

По странам и континентам

Спектакли «Мастерской Петра Фоменко» по-разному воспринимают в тех странах мира, где театру пришлось гастролировать, вспоминают актеры:
 — В Японии после первого действия «Войны и мира» весь зал в едином порыве встал и вышел. Мы подумали, что это тот самый провал, которого постоянно ждал Петр Наумович. Наколдовывал, даже намаливал его, считал, что провал необходим и очень важен, как контрапункт жизни каждой творческой единицы. Но нам объяснили, что у нас гениальный спектакль, зрители в восторге, просто посещение театра в Японии — особая культура. Каждый зритель там, как сосуд, жаждущий наполнения божественной театральной энергией. И в антракте просто боятся расплескать. Даже аплодируют, не смыкая рук. Каково же было удивление, когда на другом нашем спектакле «Волки и овцы» японцы хохотали до хрюканья, как при поедании гречневой лапши, которое считается принципиальным в японской гастрономической культуре. Поедание этого блюда с чавканьем — национальный ритуал. Японцы должны есть гречневую лапшу громко, демонстрируя, как им вкусно.
В Америке «Египетские ночи» зрители принимали ярче и теплее, чем «Войну и мир». Большую часть «Египетских ночей» у нас актеры поют, соло и в ансамбле. Вот американцы и решили, что это мюзикл. Они абсолютные неофиты в театральном деле, не отягощены культурой и литературой. После «Семейного счастья» по Толстому они говорили нам: «Такой хороший спектакль. Только почему вы такое скучное произведение взяли?».
В Париже перед нашим спектаклем продавали специально выпущенный роман Толстого «Война и мир». А на обложке — Пушкин и Натали Гончарова. Мы поняли, что это такое французское отношение к русским. Для них что Пушкин, что Толстой, что Натали Гончарова, а что Наташа Ростова — все едино.

Галина Тюнина про Копылова и Кустарникова

«Необычность» спектакля по Толстому еще и в том, что с двумя антрактами он продолжается почти четыре часа. Впрочем, сами «фоменки» не видят в этом ничего необычного: «Массового бегства зрителей из зала не наблюдается. Более того, у нас есть детский спектакль „Алиса в Зазеркалье“. Мы его позиционируем „6+“. Он длится три с половиной часа». Галина Тюнина добавляет:
 — Театр не для комфорта. Это не место удовлетворения зрительских удовольствий, но, как бы это пафосно не звучало, место работы души. Поэтому мы, наверное, иногда имеем место быть не развлекательным процессом. Порой необходимо чуть больше времени, чтобы во что-то серьезное погрузиться. Час — два для этого мало. А четыре — не так много. Хотя каждая из серий киносаги «Властелин колец» тоже длится по три с половиной часа.
Речь неожиданно зашла и о двух мэтрах ульяновского театра драмы — Юрии Копылове и Владимире Кустарникове. С последним Тюнина знакома с младых ногтей:
 — Я знаю, что вашему городу и ульяновскому театру очень повезло с Юрием Семеновичем Копыловым. Это был настоящий большой режиссер и подвижник. Он воспитал здесь блестящую плеяду артистов и не одно поколение думающих зрителей. Всегда завышал планку восприятия театра, предлагая сложную репертуарную политику. Был всегда не очень удобным человеком со сложностями и неприятностями по партийной линии. Именно они привели его в Саратов, где он затаился на время и тем спасся. Я видела в Москве только один его спектакль «Шлюк и Яу» по Гауптману. Пьеса очень сложная и чрезвычайно интересная. Я недавно перечитывала эту пьесу и даже подумала, что нашему театру, возможно, стоит к ней обратиться. Для меня Копылов не только великий мастер, но и сделавший таким же великим актером моего однокурсника по Саратову Володю Кустарникова. Который именно при Юрии Семеновиче сыграл основной свой репертуар. Володя сам по себе уникальный артист редкой психологической природы. В студенческие годы его и еще одного нашего однокурсника Женю Миронова часто ставили дублем на одни и те же роли. Они были одного амплуа — худые, неврастеничные. И мы часто признавали, что Володька посильнее Жени. Куст был постарше, поопытнее, он рано стал театральной звездой всего Саратова. На него ходили толпами, его обожали, девочки рыдали у служебного входа от невозможности до него дотронуться. Это позволяло Володе быть знатным сердцеедом.

Театральный эпилог от «Мастерской Петра Фоменко»

Каждый театр сам решает для себя вопрос, должен он идти на поводу у зрителя или воспитывать его. Петр Наумович раз и навсегда выбрал свой путь, и мы им идем, дотягивая зрителя до определенного уровня мышления. Это миссионерская задача в современном мире, но мы ее на себя взяли и считаем ее исключительно возможным путем развития театра.