Форум
Все сообщения пользователя Николай Шуваев
Вы не имеете права писать в форум не зарегистрировавшись.
Если вы зарегистрированы на любом другом форуме проекта Theatre.Ru,
вы можете использовать эти же имя и пароль.
Забытый пароль можно восстановить.
#Дар
Записки дилетанта.
№ 41. Мастерская Петра Фоменко. Дар (Владимир Набоков). Режиссёр Евгений Каменькович.
Дирижабль со смайликом.
Евгений Каменькович ставит перед собой большие задачи - в его послужном списке уже имеется «Улисс» поставленный тремя годами ранее. После такой глыбы спектакль по набоковскому «Дару» уже не кажется чем-то невероятным (оба произведения имеют общие черты - писателями применяется метод «потока сознания»). У романа «Дар», являющегося одним из шедевров русской литературы была непростая судьба – из-за скандальной четвёртой главы (биографии Николая Чернышевского, написанной главным героем Фёдором Годуновым-Чердынцевым и являющейся «книгой в книге») он был полностью опубликован лишь спустя 15 лет после написания. Именно из этой пресловутой главы и состоит программка, оформленная в виде книжки под названием «Жизнь Н.Г. Чернышевского». Сам спектакль иронично обозначен «Эстетическим отношением искусства к действительности», ведь настоящая «нехитрая магистерская диссертация» Н. Чернышевского (язвительно «разоблачаемого» Набоковым в четвёртой главе) называлась именно так.
Сценическое пространство (Владимир Максимов) в разных направлениях пересекают железнодорожные рельсы (пути), образуя посередине вращающийся дощатый перекрёсток, позволяющий менять направление движения. Вторят рельсам чугунные столбы и задник из пяти огромных ворот, выполненных в виде высоких решётчатых вокзальных окон, через которые попадают на сцену герои и снующие туда-сюда вагонетки с персонажами. По краям авансцены, справа и слева тихо стоят два пианино и спокойно ждут, когда к ним кто-нибудь подойдёт и сыграет. Витражи одновременно служат экраном, где появляются надписи (по большей части топонимы) и красочные изображения: бабочки, солнечные блики на воде, кружащий снег или радуга. Вкупе со звуками паровозных гудков и движущихся поездов на сцене создаётся образ вечного вокзала, на фоне которого и живут, и действуют герои.
Главных действующих лиц двое: Фёдор Годунов-Чердынцев (Фёдор Малышев) и Критик (Полина Кутепова), в облике немного неловкой, одетой в мешковатый костюм и шляпу над шапкой волос женщины, похожей скорее на клоуна. Это непростой, «расщеплённый» персонаж, придуманный режиссёром: здесь и автор, и режиссёр, и Фёдор, и его альтер-эго, ведущий себя на сцене уверенно, «как дома». У Критика большой накладной нос, обладающий «литературным нюхом», которым она безошибочно улавливает содержание книги: «Пушкин!» или «Гоголь!» (Евгений Каменькович наделяет длинными носами и «поющих хором» откровенно придурошных литературных критиков, высмеиваемых далее в спектакле). «Функционал» у неё сложный: вести повествование, говорить от автора, вставлять режиссёрские ремарки, расставлять смысловые акценты, комментировать, оправдывать, защищать главного героя, задавать вопросы, подсказывать ему, не переставая иронизировать над происходящим.
Всё это похоже на приём из «эпического театра» Брехта, который также ставится в этом театре. Сам Годунов-Чердынцев вышел не таким рафинированным и аристократичным, как у автора, а больше похож на молодого, с хрипотцой, витального, самоуверенного, чуть развязного студента, одетого в серое пальто и длинный шарф, замотанный вокруг шеи, готового, при случае, от радости залезать на столбы или метаться, изнывая от нетерпения. Оба, и насмешливый Критик и не слишком серьёзный Фёдор далеки от лирического героя Набокова. Но такой тандем оказывается устойчивей соло. Фёдор и Критик дополняют друг друга, удачно «разбавляя» происходящее, добавляя спектаклю лёгкости своей весёлостью.
«Дар» - уникальный метароман, словно матрёшка включающий в себя такое количество идей, наблюдений, мыслей, творческого материала вообще, которого другому писателю хватило бы на несколько книжек. В этой сокровищнице есть и проза, включая «книгу в книге» («Жизнь Н.Г. Чернышевского) и синопсис будущей Лолиты, и стихи, свои и чужие, две истории любви, трагическая и счастливая, и выдуманные рецензии, и литературные этюды (про Пушкина и отца). С беспощадной наблюдательностью, осознанным и дотошным прочувствованием окружающей действительности и предельной откровенностью показан внутренний мир молодого человека и начинающего писателя, эмигранта по совместительству, существующего на случайные заработки.
Писатель щедро делится своим богатством: россыпями тонких, драгоценных наблюдений и мыслей, переплавленных в точные слова, рефлексией по поводу собственного и чужого творчества, блестяще подмеченными психологизмами, чувственными впечатлениями, игрой фантазии, тайнами «творческой лаборатории», показанными в динамике, паноптикумом человеческих характеров. Своим талантом, как волшебным ключом Набоков вскрывает, кажется, самую суть человеческой жизни, погружая в свой волшебный воображаемый мир. Жизнь Фёдора Чердынцева, какие бы временные невзгоды и препятствия не происходили, проходит под сенью безусловного «чистого и крылатого» дара, в котором он отдаёт себе отчёт. Этот дар «приподнимает» его над временными трудностями и позволяет с тихой и радостной надеждой спокойно и уверенно смотреть в счастливое, светлое будущее.
Поставить на сцене всю эту громаду целиком – задача изначально невозможная, провальная, обречённая, даже за 4 часа. И много чего нет в этой постановке, но ведь нельзя объять необъятное. Поэтому режиссёру остаётся только вырезать «кусочки» повкусней из этого огромного, многослойного литературного пирога. Вот, Евгений Каменькович и взял то, что показалось ближе и интересней. Но спектакль определенно удался, мозаика из множества фрагментов сложилась.
Невозможно было пройти мимо: «окапустились»; «ямщикнегонилошадейности»; диалогов двух поэтов о русской литературе, недоброй тирады о немцах, вызванной злостью на русского эмигранта в трамвае; безобидного, но сказанного с нарочитым акцентом «соснуть» (часть зрителей всё-таки засмеялась), антисемитских высказываний Щёголева; фразы «искание Бога - тоска всякого пса по хозяину»; сюжета будущей «Лолиты» (естественно); удалого сумасшествия Александра Яковлевича; чтецов на эмигрантском литературном вечере выведенных полными идиотами (актёры глумились над ними долго и с удовольствием); фразы «предпочитаю затылки»; остроумного перевода фразеологизмов («быль молодцу не в укор», «мы и сами с усами») и многого-многого другого, что люди запоминают в первую очередь после прочтения книги.
Конечно, масса «вкусного» в спектакль не попало, ведь «Дар» надо читать медленно и в тишине, смакуя блестящие, хрустальные фразы, неподвижно застывшие в своём совершенстве. Динамика диалогов и действия героев здесь второстепенны. Форме у Набокова уделяется внимания много больше, чем содержанию, прелесть его прозы в выводах неторопливой, но внимательной наблюдательности, отфильтрованных интеллектом и временем. Важнее «как», а не «что». Но этот огромный «склад» воспоминаний не осветить сразу ни одним светильником, вот режиссёр и «выхватывает» своим «фонариком» самое любимое, интересное для себя.
Можно спорить сколько всего в спектакль не попало, но он получился цельным, самостоятельным. Удалось главное – воссоздать на сцене тот набоковский мир, ту воздушную магию, за которой зрители и идут в театр. По аналогии с героем Набокова создателям прощаешь всё: «но все ее недостатки таяли в таком наплыве прелести, нежности, грации, такое обаяние исходило от ее самого скорого, безответственного слова, что я готов был смотреть на нее и слушать ее вечно».
Юмор - один из рецептов успеха данного спектакля. Режиссёр и актёры смотрят с иронией на своих персонажей, без звенящей серьёзности, а порой с заметным удовольствием шутят и даже хулиганят. Если Набоков тонко иронизирует над героями, то Каменькович с юношеской дерзостью и без священного трепета их высмеивает. Вместо громады романа зрители видят воздушное покрывало и расслабляются, смеясь над возникающей весёлой и забавной кутерьмой. Когда пытаешься сделать невозможное – лучше улыбаться. Ирония – удачный, правильный метод и уж точно нескучный.
Кончается спектакль на мажорной ноте, на сцене звучит вальс и появляется надпись «Дар». Вдохновлённый Фёдор Малышев, весь устремлённый вверх, поддерживаемый уверенной режиссёрской рукой шутя бежит по спинкам сидений и восторженно декламирует последние строчки романа: «Прощай же, книга! Для видений – отсрочки смертной тоже нет…». Зрители в восторге аплодируют. Опасения оказались напрасны – никогда 4 часа в театре не пролетали так быстро. Спектакль оказался похож на огромный, но невесомый дирижабль, легко плывущий по небу, с большим-большим подмигивающим смайликом на борту.
#дар #евгенийкаменькович #владимирмаксимов #владимирнабоков #фёдормалышев #полинакутепова
#Носорог
Записки дилетанта.
№ 45. Мастерская Петра Фоменко. Носорог (Эжен Ионеско). Реж. Иван Поповски.
Прививка от бешенства.
Пьеса драматурга Эжена Ионеско, классика театрального авангарда и одного из основоположников «Театра абсурда» (или «Театра насмешки» - этот термин был ближе автору), была написана в 1960 году и пережила множество постановок по всему миру и до сих пор не утратила актуальность. Публика не сразу приняла Ионеско - он шутил по поводу бурных скандалов, сопровождавших его спектакли: «если неуспех будет распространяться таким образом, он превратится в триумф». В Москве, запрещённого в Советском Союзе «Носорога» до «Фоменок» ставили лишь дважды. Таким образом, спектакль, поставленный режиссёром Иваном Поповски, родившемся в Македонии (на сегодняшний день он поставил четыре спектакля для театра) – явление на театральном небосклоне достаточно редкое.
В пьесе в аллегорической форме показано завоевание общества определённой идеологией. Лишь считанные единицы способны разглядеть казалось бы очевидную опасность и не стать «носорогом» как все. Интеллектуальный конформизм и толерантность незаметно превращают сбившееся с пути общество в стадо рычащих толстокожих животных. Жертвами становятся все: и мужчины, и женщины, и молодые, и старые, и богатые и бедные. Все. Даже самый непримиримый персонаж - правдоруб Ботар сдаётся со словами: «Нужно идти в ногу со временем!». Из честного человека получается честный носорог. В блестящих, остроумных диалогах высмеивается безжизненный формализм логики, сугубо рациональный подход, приводящий к абсурду: «Все кошки смертны. Сократ смертен. Следовательно, Сократ — кошка …А ведь верно, моего кота как раз и зовут Сократ… Значит, Сократ был кошкой! …Так нам сейчас доказала логика».
Единственный, кто к финалу избегает психологически уютного "оносороживания" - критически мыслящий по отношению и к окружающим и к себе, пьющий нонконформист Беранже. Этот одиночка скверно выглядит: небрит, непричёсан, помят, вечно мается похмельем, несерьёзен, «ни о чём не думает», на работе пассивен и вял, полон страхов и неуверенности, но именно он не сдаётся, готовый защищаться один до конца против всех, чтобы остаться «последним человеком». Именно у неудачника (для большинства) Беранже хватает внутренних интеллектуальных и душевных сил, чтобы устоять в схватке против общества и именно этот хрупкий и ранимый человек выходит из неё победителем. Все остальные, несмотря на свою кажущуюся неколебимость, самоуверенность, облачённые в панцирь из социальных доспехов рано или поздно ломаются будучи не в состоянии сделать единственно правильный нравственный выбор – остаться собой, не поддавшись желанию быть «как все», комфортным большинством, бессмысленным звериным стадом.
Иван Поповски создал на сцене светлое, домашнее, сказочно-уютное пространство, разноцветный провинциальный мирок с мягкими цветами в пастельных тонах. Но с первых же минут на краю сцены контрастом появляется мрачная, чёрно-белая обезличенная, немая троица в котелках (напоминающая персонажей Рене Магритта) с забинтованными лицами, издающая глухое, угрожающее рычание (не прекращающее негромко звучать из динамиков и в антракте, поднимая градус тревожности и создавая специфическую атмосферу). С течением времени присутствие тёмной, незримой силы, которую они символизируют, будет всё назойливей, явственней, отчётливее. Обыватели у Ивана Поповски постоянно находятся вместе, они близки и дружны, представляя собой одно целое. Эти люди заодно, даже если спорят друг с другом. В их танцах видна синхронность. Людская масса символизирует, таким образом, единую социальную общность.
Главной задачей режиссёра стояло показать процесс трансформации, то, как мир людей под натиском «носорогов» превращается в мир зверей, как поддаются, психологически ломаются люди, становясь животными. Центральное, переломное место спектакля занимает плавная, оригинально придуманная и скрупулёзно показанная метаморфоза, происходящая с Жаном (Олег Нирян), приятелем Беранже. Персонаж понимает, что болеет и сопротивляется, как может, но хватает его ненадолго. Он кричит, шумно фырчит, чешется, бегает по кругу, опрокидывает предметы, пожирает апельсины с кожурой, валяется, купается в грязи. Постепенная утеря человеческого содержания, морали завершается утерей человеческого облика. Последними словами становятся: «Я тебя растопчу, растопчу!». Непосредственно носорогов режиссёр старается не показывать, ограничиваясь намёками, силуэтами, тенями, рёвом, но этого оказывается вполне достаточно.
Процесс трансформации затрагивает всё и вся: и человеческие личности (знакомых, коллег, друзей, возлюбленную, наконец) и декорации (двор выворачиваясь наизнанку предстаёт офисом, затем квартирой, и напоследок маленькой каморкой главного героя). Мир заполняется агрессией, сжимается раз за разом вокруг Беранже. Крепко сбитый, дружный и жизнерадостной человеческий социум по злой воле неотвратимо превращается в толпу животных. Носороги незаметно становятся фактом, данностью и к ним привыкают даже скептики, превращаясь в апологетов. Отдельного слова заслуживает выбор исполнителя главной роли - харизматичного Кирилла Пирогова, органичного в ней настолько, что, кажется, играющего самого себя.
Прочтение пьесы Иваном Поповски очень подробно, во многом буквально (вплоть до клинически точно воспроизведённого фырканья, которое издаёт Ботар), но от этого выиграют зрители не читавшие текст. Обратной стороной такого метода является некоторая затянутость, но она скрашивается благодаря фирменной Фоменковской лёгкой подаче, воодушевлённой игре актёров и эмоциональным диалогам.
Тема, поднятая в спектакле исключительно важна для любого, особенно такого политизированного как наше общества, где каждый является в той или иной степени «носорогом». «Оносороживание» непрерывно идёт со всех сторон, поэтому так необходимо иметь интеллектуально «противоядие» в качестве которого спектакль и выступает. И тот факт, что «Носорог» успешно идёт на сцене Мастерской Петра Фоменко уже более десяти лет вселяет надежду и придаёт оптимизм.
#носорог #иванпоповски #олегнирян #кириллпирогов