Форум

Непомерно (но оправданно) длинный отзыв на "Театральный роман"

Почитав рецензии на ?Театральный роман?, я удивилась, что в общей массе так мало исключительно положительных отзывов? Когда читаешь, хочется, не сдерживая себя, броситься в споры, доказывать, превозносить? Смысла в этом мало, ведь ?в искусстве все субъективно?, ведь ?критика помогает работе? и т. д., и т.п., а потому как-нибудь сдержусь. Вместо этого воспользуюсь правом наивного зрителя просто сказать о том, что понравилось (восхитило, очаровало, потрясло? ряд может быть продолжен).
?Театральный роман? - любимое мое произведение, самое близкое и дорогое, поразившее в свое время, как поражает слово, произнесенное в нужный момент нужным человеком? (да, а еще, как любовь, ?молния?, ?финский нож??). Произведение, перечитываемое регулярно, ставшее одной из тем диплома. Надо ли говорить, как я ждала его премьеры в любимом театре? С какой радостью потом, сидя на спектакле, предвкушала каждую фразу, произносимую, как мне казалось, именно с той интонацией, с какой она звучала в моей голове при чтении, да что там ? с которой она была написана... А персонажи? Могу поклясться, что именно такими видела их, когда читала роман впервые, задолго до знакомства с Мастерской! Как, каким чудом Театр с такой точностью ?угадал? эти образы, сделал их живыми, реальными, и при этом ? по-булгаковски фантастическими? Конечно, можно догадываться, какой труд стоит за кажущейся естественностью и простотой; и этот спектакль - особенный еще и тем, что он, своей магией заставляя зрителя забывать о том, ?что перед ним сцена?, самим содержанием постоянно напоминает ему об этом, обнажает то, что всегда было скрыто, как волшебный механизм в коробке фокусника.
Конечно, какие-то отдельные любимые фразы романа, некоторые эпизоды, которые хотелось бы увидеть, в спектакль, к сожалению, не вошли. Но я хорошо понимаю, что эти мои ?претензии? наивны и проистекают попросту от желания ?остановить мгновенье?, которое ?прекрасно?. Если бы все это зависело от меня, я, скорее всего, возжелала бы, чтобы ?Театральный роман? длился все шесть часов, как, например, дивный ?Улисс? Е.Каменьковича.
Автор одной из статей иронически замечает, что спектакль (цитата м. б. не точной) ?впрочем (!) понравится всем поклонникам театра на Кутузовской?. С этим нельзя не согласиться, но не потому, что постоянные зрители, простят Театру любые прегрешенья, а потому, что для постоянного зрителя больше деталей, больше элементов спектакля приобретают дополнительный смысл ? Чего стоит одна фраза Стрижа о том, что пьесу Максудова они, молодые режиссеры и актеры, пустят ?по кругу с музыкой?!.. Постоянный зритель сидит в зале, и кажется ему, наивному и счастливому, что спектакль играется специально для него. Конечно, так и есть! А про кого же иначе история Комаровского-Бионкура? Кто бы на месте Максудова не произнес этих слов: ?У вас так хорошо в театре, что, будь я на месте генерала, я поступил бы точно так же??? Кто с тоской не поглядывал на заветное окошечко ?Фили Тулумбасова?, кто? Но этак можно бесконечно восклицать, но мысль моя уже ясна, должно быть. В общем, попавший на этот спектакль зритель, испытывает сладкую тоску, должно быть, ту самую, которую чувствовал несчастный Максудов, когда ему, приоткрыв занавес, показали новый мир, удивительный, загадочный, прекрасный даже в своем несовершенстве? - показали, и опустили занавес, навсегда заразив мечтой о чуде.
Ужасно хочется сказать про все и про всех, но это слишком долго, да и многое уже сказано. И о мистической атмосфере на сцене, созданной декорациями, светом (и его отсутствием!), музыкой? И об ансамблевых сценах, по-булгаковски гротескных (сцена в конторе, сцена с основоположниками), и об отдельных ?персональных? шедеврах - образах Галины Тюниной и Мадлен Джабраиловой - секретарей, ?заслуженных во всех отношениях?; о перевоплощении Максима Литовченко в Ивана Васильевича, которому (М. Литовченко, а не Ивану Васильевичу!) хочется аплодировать за каждое движение, слово, междометие, и которого (конечно, не М. Литовченко, а Ивана Васильевича!) хочется буквально убить за ?убийство? ?Черного снега?? Бомбардов Никиты Тюнина ? это просто олицетворение театрального восторга: это любовь к театру?искусству, театру-Дому, театру-работе и театру-мировоззрению, которая переполняет и внешне грандиозную ярко-театральную фигуру, постоянно куда-то стремящуюся, пропадающую и возникающую (все заметили его феерическое появление на балконе, а меня, кроме того страшно восхитило то, как он появляется с Максудовым из светлого тоннеля на месте Ликоспастова), громогласную, и такую, при всей своей фантастичности, надежную.
Поневоле веришь (может быть, это впечатление создается от сопоставления с другими ролями в других спектаклях), что все артисты не просто стопроцентно попадают в образы булгаковских персонажей, но отчасти играют и себя самих. И конечно, отдельное спасибо хочется сказать самому автору и главному герою спектакля ? так, может быть, чересчур громко все-таки хочется назвать Кирилла Пирогова, уже за труд и за смелость обращения к этому тексту, такому сложному, такому любимому и потому опасному. Желаю, чтобы этот первый, замечательный, спектакль был только началом его пути как режиссера. Здесь, в ?ТР?, внутри комедийно-карнавальной, отчасти даже шаржевой стихии он один противопоставлен ей и несет заряд драмы, а иной раз даже трагедии, который должен постоянно стягивать напряжение и сочувствие зрителей. И делает он это тонко, ненарочито, одним взглядом, но так, что зритель верит: да, этот человек знает, с каким трудом рождается каждая строчка, какие сомнения, какое отчаяние в самом себе рождает любое слово, сказанное о твоем творении даже самым ничтожным критиком, как разом теряет смысл жизнь, потерявшая свою главную цель и любовь.
Я не знаю, как вам все это удается. Почему уходя из вашего Театра, хочется вернуться сразу же, немедленно, в крайнем случае, завтра? Почему люди, раз побывавшие на спектакле Мастерской, в большинстве своем навсегда остаются влюбленными в это место, эту атмосферу, эту интонацию? Я не знаю. Я не видела механизма в коробке фокусника, но, даже зная, что там есть двойное дно, все равно верю в чудо. Бесконечная благодарность всему Театру и, конечно же, уважаемому Петру Наумовичу ! А ?Театральному роману? долгой и счастливой жизни!