Наполеон уже не торт
Гоголевская «Женитьба» известна театралам уже в стольких сценических интерпретациях, что очередную премьеру идут смотреть с ожиданием: что нового? Как режиссёр видит историю Подколесина и Агафьи Тихоновны, которых тщится поженить Кочкарев, как трактует мотивировки героев, как выстроит череду женихов, каков будет жанр: трагедия, комедия, притча и т.д.? Этой зимой «Совершенно Невероятное Событие (Женитьба в 2-х действиях)» пополнило афишу Новой сцены Мастерской Петра Фоменко.
Евгений Каменькович при участии занятых в спектакле Юрия Буторина, Мадлен Джабраиловой и Ивана Вакуленко представил классическую пьесу в водевильном почти духе, сделав акцент на комизм характеров и ситуаций. Но водевильность эта замешена и взошла на закваске петербургского романтизма, по-особому усвоенного героями пьесы.
Вот сам Подколесин в исполнении Ивана Вакуленко – «надворный советник тот же полковник»: так он о себе понимает, и это ключ. Это замкнутый холодный чинуша высокого чина и ещё более высокого о себе мнения. Петербургский барин, едва ли не Онегин внешне, в туалетах изысканных силуэтов и оттенков серого (костюмы авторства Марии Боровской).
Серая наполеоновская двууголка – деталь, которая определяет и его образ, и стиль его взаимоотношений с Кочкаревым. Примеряя её на голову, закладывая ладонь за пазуху, он выступает тем, кем хочет казаться: человеком на голову выше прочих. «Мы все глядим в Наполеоны», – говорит весь его облик. С его поступками и текстом эта поза вступает, разумеется, в комический конфликт. Но Кочкарев этого не замечает, для него в друге нет недостатков. У Юрия Буторина Кочкарев – пылкий кудрявый пиит в крылатке, не потому, что пишет стихи, а потому, что неистово подражает горячности пушкинских дружб и цитирует пушкинские строки через слово. В Подколесина он буквально влюблён и, как у Пушкина, «предаётся безусловно любви, как милое дитя». Для него друг – окутанная романтическим флёром фигура наполеоновских очертаний, так он обманываться рад. Влетает купидоном к нему в огромное венецианское окно, целует друга в плечико, то укутывает его пледом, то усаживает на стоящего тут же бронзового коня (на секунду абрис его напомнит Медного всадника). Кочкарев рад восторженно служить великому человеку, какового видит в ничтожном Подколесине – так его собственная жалкая и горькая жизнь обретает значительность, отсветы смысла и душевного огня.
Сценографию сочинила Ирина Корина. Приметы классического Петербурга, который в русской культуре столько же город, сколько текст, здесь как бы приспособлены под мещанство, под жизнь людей, которым он слегка не по размеру и и не уму.
На условном гранитном льве разваливаются, как на диване, и даже ездят, как Емеля на печи. Литые узорные ограды, конные статуи, каменные парапеты, балюстрады и вазоны тут превращены почти в мебель, на них опираются, залезают; они снижены до быта и интерьера, нужны как антураж, как фон в фотоателье – такой же, как нарисованные виды Рима перед треногой фотографа. Это удобный декор для романтических свиданий: все балюстрады и вазоны вывозят, подчёркивая их утилитарную декоративность, в сцене беседы Подколесина с Агафьей; на ажурном мостике она катается по сцене, скользя видением перед женихами.
Фотоателье Купердягиных – это и есть фамильное дело купца, которое по наследству тянет его дочь Агафья с молодой важничающей тётушкой (Елизавета Бойко) и быстрой, как бесёнок, смешной Дуняшкой (Екатерина Новокрещенова). Трепеща воланами на белом лёгком платье, рыжая розощекая простодушная Агафья ждёт жениха, мечтает и стыдится. Её грёзы тоже литературного происхождения: она видит себя и жениха увитых виноградными лозами, в подобии Эдема. Тётушка недалеко ушла от племянницы в возрасте и женском опыте, поэтому также азартна и беспомощна в матримониальном деле. Ещё меньше толку от свахи: Фёкла Ивановна у Мадлен Джабраиловой – чистая клоунесса. Худенькая, проворная, в седеньком паричке, со связкой баранок на шее, с целым саквояжем чудес, откуда каждый предмет вынимает с ликующей торжественностью, и вечной, ни от чего не пропадающей с лица улыбкой человека, счастливого всем: свободной минутой, чашкой чая, почтительным ли разговором и своей нужностью или, наоборот, руганью, угрозами и возможностью побегать и попрятаться совсем как в детских догонялках. Она словно игла прошивает разные миры, женский и мужской, снуя здесь и там, но никакого результата действия её не имеют: это ковёрный, который за что ни возьмётся – все провалит на потеху публике, и сбежит, боясь тумаков.
Вот Кочкарев из всех вокруг и покажется Агафье самым надёжным – он с ней включает отцовский тон, она доверчиво исповедуется ему и с готовностью слушается. И в этом вдруг проступает сиротство: не было у неё никогда настоящей отеческой заботы. Над бабьим царством драпировок, магниевых фотовспышек, нарядных рисованных пейзажей висит огромный жестяной кулак – то и дело падающая с грохотом вывеска ателье, явно намекающая на тяжёлую руку его основателя, которой он и «усахарил» матушку Агафьи. И по тому, как вздрагивают все обитательницы, ясно, что и им доставалось.
А что же женихи?
Яичница у Василия Фирсова – здоровенный лысый бандит, разговаривает с междометием «нна», карманным аршином обмеряет имущество невесты. Представляется экзекутором с такой угрожающей значительностью, словно это не начальник отдела, а заплечных дел мастер.
Анучкин у Томаса Моцкуса – плюгавенький, сутулый, на зыбких ножках, отчаянно и жалко выкрикивающий свои мечты, чтоб невеста по-французски знала. И, наконец, Жевакин у Степана Пьянкова – обаятельный бонвиван, по свободе и живости общения судя, явно знавший лучшие времена и общество. Именно ему отдан настоящий романтический мотив – с его мечтами, мгновенной влюблённостью, когда седой человек, сияя, враз помолодев, кружится по сцене с красной розой в руках, в упоенном предвкушении счастья, и так щемяще гаснет, обманутый в лучших чувствах. Изгнанный без объяснений, он проживает в нескольких словах всю судьбу, за минуту представив жизнь, полную разочарований и неизбывного одиночества.
Но одиночество – общий итог, судьба каждого. Прыжок Подколесина в окно, небрежный, почти кокетливый, как перескок, в услужливо опустившуюся к полу белую французскую раму, обнуляет все надежды, разрушает не иллюзии даже, а саму жизнь во всех её смешных, мещанских, человеческих подробностях. И вот сцена пуста и безвидна, на первом плане – нарядно накрытый стол, за который никто так и не сядет, а поникшая, ссутулившаяся Агафья уходит от зрителя молча в тёмную глубину. Ликует и выплясывает не без злорадства лишь один – ражий дикий старичина в красных сапогах и кушаке, купец Стариков (Виталий Метлин). Ему, внушавшему Агафье брезгливый ужас, такому же самодуру, как покойный папенька, она теперь и достанется.
Источник: Театръ
Евгений Каменькович при участии занятых в спектакле Юрия Буторина, Мадлен Джабраиловой и Ивана Вакуленко представил классическую пьесу в водевильном почти духе, сделав акцент на комизм характеров и ситуаций. Но водевильность эта замешена и взошла на закваске петербургского романтизма, по-особому усвоенного героями пьесы.
Вот сам Подколесин в исполнении Ивана Вакуленко – «надворный советник тот же полковник»: так он о себе понимает, и это ключ. Это замкнутый холодный чинуша высокого чина и ещё более высокого о себе мнения. Петербургский барин, едва ли не Онегин внешне, в туалетах изысканных силуэтов и оттенков серого (костюмы авторства Марии Боровской).
Серая наполеоновская двууголка – деталь, которая определяет и его образ, и стиль его взаимоотношений с Кочкаревым. Примеряя её на голову, закладывая ладонь за пазуху, он выступает тем, кем хочет казаться: человеком на голову выше прочих. «Мы все глядим в Наполеоны», – говорит весь его облик. С его поступками и текстом эта поза вступает, разумеется, в комический конфликт. Но Кочкарев этого не замечает, для него в друге нет недостатков. У Юрия Буторина Кочкарев – пылкий кудрявый пиит в крылатке, не потому, что пишет стихи, а потому, что неистово подражает горячности пушкинских дружб и цитирует пушкинские строки через слово. В Подколесина он буквально влюблён и, как у Пушкина, «предаётся безусловно любви, как милое дитя». Для него друг – окутанная романтическим флёром фигура наполеоновских очертаний, так он обманываться рад. Влетает купидоном к нему в огромное венецианское окно, целует друга в плечико, то укутывает его пледом, то усаживает на стоящего тут же бронзового коня (на секунду абрис его напомнит Медного всадника). Кочкарев рад восторженно служить великому человеку, какового видит в ничтожном Подколесине – так его собственная жалкая и горькая жизнь обретает значительность, отсветы смысла и душевного огня.
Сценографию сочинила Ирина Корина. Приметы классического Петербурга, который в русской культуре столько же город, сколько текст, здесь как бы приспособлены под мещанство, под жизнь людей, которым он слегка не по размеру и и не уму.
На условном гранитном льве разваливаются, как на диване, и даже ездят, как Емеля на печи. Литые узорные ограды, конные статуи, каменные парапеты, балюстрады и вазоны тут превращены почти в мебель, на них опираются, залезают; они снижены до быта и интерьера, нужны как антураж, как фон в фотоателье – такой же, как нарисованные виды Рима перед треногой фотографа. Это удобный декор для романтических свиданий: все балюстрады и вазоны вывозят, подчёркивая их утилитарную декоративность, в сцене беседы Подколесина с Агафьей; на ажурном мостике она катается по сцене, скользя видением перед женихами.
Фотоателье Купердягиных – это и есть фамильное дело купца, которое по наследству тянет его дочь Агафья с молодой важничающей тётушкой (Елизавета Бойко) и быстрой, как бесёнок, смешной Дуняшкой (Екатерина Новокрещенова). Трепеща воланами на белом лёгком платье, рыжая розощекая простодушная Агафья ждёт жениха, мечтает и стыдится. Её грёзы тоже литературного происхождения: она видит себя и жениха увитых виноградными лозами, в подобии Эдема. Тётушка недалеко ушла от племянницы в возрасте и женском опыте, поэтому также азартна и беспомощна в матримониальном деле. Ещё меньше толку от свахи: Фёкла Ивановна у Мадлен Джабраиловой – чистая клоунесса. Худенькая, проворная, в седеньком паричке, со связкой баранок на шее, с целым саквояжем чудес, откуда каждый предмет вынимает с ликующей торжественностью, и вечной, ни от чего не пропадающей с лица улыбкой человека, счастливого всем: свободной минутой, чашкой чая, почтительным ли разговором и своей нужностью или, наоборот, руганью, угрозами и возможностью побегать и попрятаться совсем как в детских догонялках. Она словно игла прошивает разные миры, женский и мужской, снуя здесь и там, но никакого результата действия её не имеют: это ковёрный, который за что ни возьмётся – все провалит на потеху публике, и сбежит, боясь тумаков.
Вот Кочкарев из всех вокруг и покажется Агафье самым надёжным – он с ней включает отцовский тон, она доверчиво исповедуется ему и с готовностью слушается. И в этом вдруг проступает сиротство: не было у неё никогда настоящей отеческой заботы. Над бабьим царством драпировок, магниевых фотовспышек, нарядных рисованных пейзажей висит огромный жестяной кулак – то и дело падающая с грохотом вывеска ателье, явно намекающая на тяжёлую руку его основателя, которой он и «усахарил» матушку Агафьи. И по тому, как вздрагивают все обитательницы, ясно, что и им доставалось.
А что же женихи?
Яичница у Василия Фирсова – здоровенный лысый бандит, разговаривает с междометием «нна», карманным аршином обмеряет имущество невесты. Представляется экзекутором с такой угрожающей значительностью, словно это не начальник отдела, а заплечных дел мастер.
Анучкин у Томаса Моцкуса – плюгавенький, сутулый, на зыбких ножках, отчаянно и жалко выкрикивающий свои мечты, чтоб невеста по-французски знала. И, наконец, Жевакин у Степана Пьянкова – обаятельный бонвиван, по свободе и живости общения судя, явно знавший лучшие времена и общество. Именно ему отдан настоящий романтический мотив – с его мечтами, мгновенной влюблённостью, когда седой человек, сияя, враз помолодев, кружится по сцене с красной розой в руках, в упоенном предвкушении счастья, и так щемяще гаснет, обманутый в лучших чувствах. Изгнанный без объяснений, он проживает в нескольких словах всю судьбу, за минуту представив жизнь, полную разочарований и неизбывного одиночества.
Но одиночество – общий итог, судьба каждого. Прыжок Подколесина в окно, небрежный, почти кокетливый, как перескок, в услужливо опустившуюся к полу белую французскую раму, обнуляет все надежды, разрушает не иллюзии даже, а саму жизнь во всех её смешных, мещанских, человеческих подробностях. И вот сцена пуста и безвидна, на первом плане – нарядно накрытый стол, за который никто так и не сядет, а поникшая, ссутулившаяся Агафья уходит от зрителя молча в тёмную глубину. Ликует и выплясывает не без злорадства лишь один – ражий дикий старичина в красных сапогах и кушаке, купец Стариков (Виталий Метлин). Ему, внушавшему Агафье брезгливый ужас, такому же самодуру, как покойный папенька, она теперь и достанется.
Источник: Театръ
Наталья Шаинян, «Театръ», 4.05.2024
- Премьера спектакля «Светлые души, или О том, как написать рассказ»Наталья Романова , «Звезды мегаполиса», 2.12.2024
- «Светлые души, или О том, как написать рассказ». По рассказам Василия ШукшинаНикита Балашов, «Ревизор.ru», 2.12.2024
- Премьера спектакля «Светлые души, или О том, как написать рассказ»«The Vanderlust», 25.11.2024
- В «Мастерской Фоменко» покажут «Светлые души» ШукшинаЕлена Алдашева, «Театръ», 24.11.2024
- Дарья Коныжева: «Для меня главное в искусстве возможность творить»Дарья Парчинская, «Смена», 11.2024
- Популярный театр обратился к «Божественной комедии»Марина Райкина, «Московский комсомолец», 3.08.2024
- “Пугачёв”: время колокольчиков в “Мастерской Фоменко”Ирина Петровская-Мишина, «Musecube», 19.07.2024
- Между волком и вошьюТатьяна Ратькина, «Театр To Go», 18.07.2024
- «Божественная комедия. Вариации» Данте в Мастерской ФоменкоТатьяна Михальская, «Cabinet de l'art», 15.07.2024
- “Божественная комедия. Вариации”: 7D-аттракцион в “Мастерской Фоменко”Ирина Петровская-Мишина, «Musecube», 9.07.2024
- «Неужель под душой так же падаешь, как под ношей?»Ольга Егошина, «Театрал», 1.07.2024
- Юрий Титов: «Вера — это всегда усилие»Екатерина Данилова, «Театральный журнал», 29.06.2024
- В «Мастерской Фоменко» исследовали русский бунтМарина Райкина, «Московский комсомолец», 18.06.2024
- Скифское буйство и нежное хулиганство: «Мастерская Петра Фоменко» выпускает «Пугачёва»«Театральный журнал», 13.06.2024
- Илья Любимов: «Я урбанизированный цифровой человек»Кирилл Горячок, «Ведомости. Город», 11.06.2024
- Екатерина Новокрещенова: Я – за неподдельность и искренностьАнна Чепурнова, «Труд», 7.06.2024
- «Божественная комедия. Вариации»Никита Балашов, «Ревизор.ru», 4.06.2024
- Афиша с 27 мая до 2 июня«The Vanderlust», 22.05.2024
- «Мастерская Фоменко» даёт «Божественную комедию»«Театральный журнал», 22.05.2024
- Елена Алдашева о том, как гоголевская «Женитьба» у Каменьковича превратилась в «Совершенно Невероятное Событие» и что из этого вышлоЕлена Алдашева, «Театръ», 7.05.2024
- Наполеон уже не тортНаталья Шаинян, «Театръ», 4.05.2024
- «Женитьба» Гоголя на сцене: Агафья Тихоновна Купердягина желает познакомиться с дворянином с серьёзными намерениямиМария Позина, «Metro», 9.04.2024
- Совершенно невероятное событиеНаталия Борисова, «Porusski.me», 1.04.2024
- Роль в жизниАнтон Иванов, «Men Today», 04.2024
- ОЛЬГА БОДРОВА: «Иногда просто нужно положиться на судьбу»Анна Сиротина, «Философия отдыха», 04.2024
- Сбежавший жених, или Невероятное происшествие в фотоательеТатьяна Ратькина, «Театр To Go», 27.03.2024
- «Совершенно Невероятное Событие»: женитьба середины XIX векаВячеслав Суриков, «Монокль», 18.03.2024
- Афиша с 18 по 24 марта«The Vanderlust», 18.03.2024
- Евгений Каменькович: «Театр должен развиваться вместе с новой драматургией»Наталья Витвицкая, «Ведомости», 15.03.2024
- «Совершенно невероятное событие»: Женитьба без любви, что кошелек без денегАлександра Горелая, «Кинорепортёр», 6.03.2024
- «Совершенно невероятное событие» Мастерская Петра ФоменкоНикита Балашов, «Ревизор.ru», 6.03.2024
- Совет да любовьСофия Шапенко, «Театральный журнал», 4.03.2024
- «Онегин» в кино, Италия в Москве и чудеса архитектуры СССР: о премьерах и выставках марта"Онегин" в кино, Италия в Москве и чудеса архитектуры СССР: о премьерах и выставках марта«ТАСС», 1.03.2024
- По мотивам Гоголя и Шекспира: главные театральные премьеры весны 2024 годаНаталья Ртищева, «Forbes», 1.03.2024
- Николай Орловский: «Сердце одинаково сильно подключается и к ролям, и к композиторским работам»Ольга Романцова, «Перспектива. Поколение поиска», 03.2024
- Зрителей возвращают в старинуЕлизавета Авдошина, «Независимая газета», 26.02.2024
- «Совершенно Невероятное Событие»: «Мастерская Фоменко» на конеИрина Петровская-Мишина, «Musecube», 26.02.2024
- «Совершенно невероятное событие»: смертельный бракНаталья Витвицкая, «Ведомости», 22.02.2024
- В «Мастерской Петра Фоменко» сыграли «Женитьбу»Юрий Юдин, «Российская газета», 21.02.2024
- Парадоксы, карнавал женихов и дочь Сергея Бодрова в роли невесты: в афише «Мастерской Петра Фоменко» появился спектакль по пьесе Гоголя «Женитьба»«ВТБRussia», 19.02.2024
- В «Мастерской Петра Фоменко» гоголевскую «Женитьбу» превратили в «Совершенно Невероятное Событие»Светлана Хохрякова, «Московский комсомолец», 19.02.2024
- В «Мастерской Фоменко» случится «Совершенно Невероятное Событие» по ГоголюЕлена Алдашева, «Театръ», 6.02.2024
- Афиша с 5 по 11 февраля«The Vanderlust», 5.02.2024
- 5 театральных премьер, которые не стоит пропускать этой зимойАнастасия Паукер, «Афиша-Daily», 19.01.2024